Ливия Элиот - Кто ищет – найдет

Дирк считался в Фортленде неотразимым красавцем и коллекционером женских скальпов. Прослышав про неуступчивость новой официантки, он в присутствии многочисленных свидетелей заявил, что возьмет крепость штурмом. Два вечера Мендес присматривался к Лизе, улыбался ей и давал щедрые, по меркам Фортленда, чаевые. На третий, когда она подошла к столику с расчетом, Дирк взял ее за руку и попытался усадить себе на колени. Никто и не заметил, как в руке у Лизы появилась тяжелая ложка. Дирк вскрикнул. На лбу у него быстро росла шишка. Лиза же спокойно взяла со стола кувшин с ледяным чаем и вылила содержимое на голову обидчику. Мендес попытался было восстановить свое пошатнувшееся реноме, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд рыжеволосой ирландки, поспешил покинуть бар под общий смех посетителей.

Чем ее покорил Генри, никто толком не знал. Не смогла бы объяснить это и сама Лиззи. Может быть, неизменным чувством юмора. Или военной статью. Или доброжелательностью. Как бы там ни было, через полгода они поженились, и Лиза, продав свой дом в городе, переехала к мужу.

Когда Хантер начал подыскивать работников для своего пансионата, он в первую очередь обратился к Генри, с которым познакомился уже через неделю после вступления в права владения старой усадьбой. Генри в свою очередь посоветовался с Лизой, после чего пара предложила свои услуги. Условия обговорили быстро, ударили по рукам, и вот теперь проект под названием «Пансионат Розовый берег» готовился, как выразился Генри, принять первый бой.

Лиззи вытерла руки о фартук и кивком пригласила мужчин к столу.

– Давайте-ка сначала позавтракаем, а потом я съезжу в город за продуктами.

Мужчины выразили полное согласие с предложенным планом, одновременно придвинув стулья к столу. Лиззи любила и умела готовить, но, хотя знала немало рецептов изысканных тонких блюд, предпочтение отдавала простой, здоровой пище. На завтрак Хант и Генри получили суфле из шпината, бифштекс по-андалузски и пирог с клубникой.

Убедившись в том, что аппетит у мужчин не пропал, Лиззи улыбнулась и присоединилась к ним.

– Чем займешься, Генри? – спросил Хант, подчищая тарелку кусочком ржаного хлеба. – Моя помощь не потребуется?

– Хочу проверить электропроводку. Потом подкрашу лодки. Надеюсь, до завтра они высохнут. И сменю замок в восьмом номере. Думал, дело в ключе, но нет. Запасной у меня есть. Так что справлюсь один. А вечерком мы хотели прокатиться в кино. Новый фильм с Моникой Белуччи. Я ее обожаю.

Лиззи презрительно фыркнула, но промолчала. Тем не менее Генри решил, что и это хмыканье нарушает его право на свободу слова.

– А что? Роскошная женщина. О такой каждый мужчина может только мечтать. Стимулирует чувства. Завидую Джонни Деппу. Впрочем, будь у меня его миллионы…

– Поосторожнее, дорогой, – подозрительно вкрадчивым тоном предупредила Лиззи. – Мечты дело хорошее, но в постели не сильно греют, да и на хлеб их не намажешь.

– Ты видишь, Хант? – картинно оскорбился Генри, не забывая, однако, отправить в рот добрый кусок домашней ветчины. – Видишь, с чем мне приходится сталкиваться? С полным и абсолютным непониманием. И почему женщины такие жестокосердные? – Он украдкой подмигнул Ханту и, проглотив одним глотком кофе, поднялся из-за стола. – Если что, буду под навесом.

– Ладно.

Насвистывая военный марш, Генри вышел из кухни во двор. Солнце еще не припекало, воздух сохранял остатки ночной прохлады, и работалось по утрам всегда легко. Проходя к навесу мимо окна кухни, Генри лихо козырнул и послал жене воздушный поцелуй. Иногда, глядя на них, Хант испытывал какое-то особенное чувство, названия которому не находил. Его родители постоянно ссорились, и отец не раз уходил из дому, пропадая на неделю, а то и больше. Денег от него мать почти не получала и, чтобы растить двух детей, работала с утра до вечера. Жили они тогда в штате Колорадо, в небольшом городке, пришедшем в запустение еще в позапрошлом веке, когда прекратилась добыча серебра. Попытки развивать какую-то другую промышленность к успеху не приводили, молодежь понемногу разъезжалась, а те, кто оставался, никаких иллюзий уже не питали. Хант всегда знал, что рано или поздно покинет Грин-Ривер, но планов на будущее не строил. Старший брат, Майкл – разница между ними составляла восемь лет, – всегда мечтал о море и после школы уехал в Сиэтл, где окончил курсы связистов и попал на торговый корабль. А потом на семью Локсмитов обрушились несчастья. Сначала попала под машину мать. Переходила дорогу на красный свет, и, когда приехала «скорая», она уже умерла. Отец, виня во всем себя, стал все чаще искать утешения в бутылке, а однажды вечером, когда Хант был в кино, выстрелил себе в грудь из ружья. Стрелком он оказался никудышным, так что Хант еще застал его живым, но уже без сознания. Тайрон Локсмит умер от потери крови и был похоронен рядом с женой. На похороны съехались немногочисленные родственники. Майкл прилететь не смог, поскольку ушел в плавание. Два года Хант жил один. Закончил школу. Поступил в колледж в Денвере. А потом ушел в армию. Три года в Афганистане и Ираке стали для него настоящей школой жизни. И там же, в Ираке, он познакомился с человеком, круто изменившим его судьбу.