Хелен Деннис: Любовь в наследство

– Этот пеньюар, – пробормотал Люк, – из чего только он сделан? Он же ничего не скрывает. Тому, кто придумал такую, с позволения сказать, одежду, следовало поставить памятник… или сжечь его на костре. – Он приподнял нежный холмик, точно уместившийся в его ладони. – Твои груди будто специально созданы для того, чтобы я их ласкал. Смотри, как мы подходим друг другу.

Люк склонился к ее груди и подул на сосок. У Эмили сбилось дыхание, и Люк издал довольный смешок.

– Я уже говорил тебе, что ты невероятно чувствительная?

Эмили нашла в себе силы улыбнуться.

– За последний час – ни разу!

Он положил руки на плечи Эмили и спустил с них пеньюар. Теперь выше талии ее нагота была прикрыта только тонкой ночной рубашкой на узеньких шелковых лямках. Люк выпрямился и окинул ее тело жадным взглядом. Эмили показалось, что его взгляд обжигает ее кожу через ткань, ей стало жарко. Люк спустил бретельки рубашки с плеч Эмили, и гладкая ткань легко соскользнула по ее телу на пол. Эмили переступила через сыгравшую свою роль и ставшую ненужной рубашку и отодвинула ее ногой. Теперь на ней остались только узенькие высоко вырезанные трусики. Люк снова склонился к ее груди и стал ласкать губами и языком поочередно то один сосок, то другой. Когда он в порыве страсти прикусил нежный пик зубами, Эмили ахнула.

Люк выпрямился.

– Я сделал тебе больно?

– Нет, – с трудом выдохнула она. – Не останавливайся, прошу тебя!

Она обхватила его голову руками и притянула к своей груди. Другого поощрения Люку не требовалось. Вскоре все тело Эмили пылало, как в огне. У нее закружилась голова, и, чтобы не упасть, она ухватилась за плечи Люка.

Но вскоре ей стало этого мало, Эмили хотела чувствовать его руки везде, она жаждала слиться с ним воедино, познать наконец, что значит быть его женщиной. Одной рукой по-прежнему держась за плечо Люка, другую она положила на его грудь и начала медленно опускать все ниже, поглаживая сужающуюся книзу полоску волос.

Люк поднял голову от ее груди, прочертил кончиком языка влажную дорожку по шее и дальше вверх, до уха, и стал ласкать губами нежную мочку, водить кончиком языка по складкам ушной раковины. Эмили содрогалась от возбуждающих ласк. Ее тело стало невероятно чувствительным, к какому бы месту Люк ни прикасался своими губами и руками, его ласки вызывали у Эмили волнующие, сладостные ощущения, но оттенки их были всякий раз новыми. Казалось, Люк играет на ее теле, как виртуозный скрипач на тонко настроенном инструменте, рождая все новые и новые чарующие звуки.

Пальцы Эмили добрались до ремня брюк. Здесь она помедлила и почувствовала, что Люк затаил дыхание. Его реакция придала Эмили смелости. Она опустила руку еще ниже и накрыла ладонью отчетливо вздувшийся бугор под «молнией». Люк застонал и накрыл ее кисть своей. На секунду Эмили показалось, что он отведет ее руку, она встревожилась, что сделала что-то не так, но Люк лишь сильнее прижал ее пальцы, не позволяя им двигаться.

– Подожди, Эмили, не то я не выдержу. Ты просто колдунья! – прохрипел он. – Ни одной женщине не удавалось довести меня до такого состояния в считанные секунды.

Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь вновь обрести контроль над собой. Эмили это встревожило. Она боялась, что, если к Люку вернется самообладание, он передумает и не доведет до конца то, что они начали. Инстинктивно чувствуя, что нельзя давать ему одуматься, Эмили настойчиво высвободила руку из-под его руки и взялась за пряжку ремня.

– Я рада, что хоть в чем-то буду для тебя первой, – прошептала она с придыханием.

Люк хотел что-то возразить, но Эмили, расстегивая ремень, приблизила голову к его груди и лизнула сосок – и вместо слов с губ Люка сорвался хриплый стон. Подсунув пальцы под резинку ее трусиков, он одним движением стянул их вниз, Эмили осталось только переступить через них. Затем Люк расстегнул «молнию» на своих брюках – с ремнем Эмили справилась – и сорвал их с себя вместе с трусами.

Когда Люк выпрямился и повернулся к ней в профиль, Эмили было снова запаниковала, но ее тревога была напрасной. На лицо Люка упал лунный свет, и Эмили поразило выражение мрачной решимости, сковавшее его черты. Такое выражение лица бывает у человека, который твердо намерен переступить черту, за которой нет возврата.

Люк отошел от Эмили лишь на секунду, чтобы одним резким движением сорвать с кровати покрывало. Затем он снова подошел к ней, поднял на руки, поднес к кровати и бережно опустил ее на простыни. Несколько мгновений он стоял рядом с кроватью, любуясь обнаженным телом Эмили.