Чернокнижница - Ее сердце

И вот, полюбуйтесь: Скорпиус Гиперион Малфой собственной персоной сидит на подоконнике в Восточной башне и терзает старую маггловскую гитару, высунув от усердия язык. Есть от чего спятить… Гитара сопротивляется неумелым рукам, струны обиженно бзямкают, ударяясь о лады, дека так и норовит сползти с колена, намозоленные пальцы болят нестерпимо, а Санни запрещает пользоваться заживляющими чарами: «Пальцы должны привыкнуть!» У нее самой подушечки пальцев на левой руке жесткие и чуть шершавые. Санни со смехом рассказывала, как в больнице у нее брали кровь из пальца (бррр, мерзость какая!) и не смогли проколоть кожу…

— Блин, да что ж ты ее так тискаешь! Нежнее, Скорпи, гитара — как женщина, грубого обращения не терпит…

— Женщина, говоришь? Ну тогда ты — лесбиянка.

— Вполне возможно, я не проверяла. — Санни, вопреки логике, совершенно не обиделась. — Но если ты так же обнимаешь Розу, у нее все ребра должны быть переломаны…

Вместо положенного аккорда Em гитара издала сдавленный писк, а я издал очередное ругательство.

— Да расслабь ты запястье, чего зажался?

Санни оторвала мою руку от грифа и слегка потрясла.

— Вооот… Запомнил ощущение? Давай заново…

Пальцы немедленно свело.

— Санни! — На площадку поднялся запыхавшийся Хью. — Ты идешь?

Я украдкой сжимал и разжимал пальцы.

Санни виновато улыбнулась:

— Ну, я пойду?

— Топай-топай.

Я улыбался, глядя, как Санни спрыгивает с подоконника и подает руку Хьюго. Классная они пара, как ни крути. Поймал себя на мысли, что, если бы кто другой вздумал увиваться за Санни, я порвал бы его на тоненькие шнурки. Но Хью не разобьет ей сердце.

Я легонько погладил стеклянный брелок, прицепленный к карману рубашки изнутри. Ее сердце.

Лето.

Мерлин, никогда меня так не расстраивало наступление лета. Занятия окончены, табели получены, и впереди — три месяца в поместье с родителями. Без Санни. Без Розы. Без оголтелых субботних дебошей. Без гитары. А у меня только-только начало что-то получаться…

В поезде Санни зачем-то затянула «Seawinds». Стало еще хуже. Хотя я знаю, зачем: моя названая сестренка могла не вернуться с каникул. Осознание этого душило безысходной тоской и страхом. Если вдруг… Как я без нее? Как мы все без нее?!

Поттеры отчаянно хохмили, пытаясь развеять тягостную обстановку в купе. Но их шутки только обостряли ощущение обреченности, и братья в конце концов заткнулись. Джеймсу тоже было фигово: вряд ли у него окажется возможность встречаться с Амандой на каникулах. Сестренки Забини укатили домой на «Ночном Рыцаре», и Джеймс лишился даже сомнительного счастья напоследок пообжиматься со своей девушкой где-нибудь в тамбуре. Хьюго снова рисовал, быстро черкая карандашом и временами поглядывая на Санни. А Роза тихо поглаживала мои пальцы, и в ее прикосновениях чувствовалась тревога…

Прощание вышло скомканным. Мы разошлись от вагона в разные стороны, не поднимая глаз. И только Санни обняла каждого перед тем, как вприпрыжку убежать к краю платформы. Кто ее там ждал, я не заметил. Но когда я уже усаживался в присланный за мной экипаж, Санни выскочила откуда ни возьмись и сунула мне в руки небольшой сверток, бросив непонятную фразу:

— Тут пять гигов…

Чмокнула в щеку и растворилась в толпе.

В экипаже, раскрыв сверток, я поперхнулся. Это был ее плеер.

Понятия не имею, на фига Санни притащила в Хог эту маггловскую штуковину — в школе неволшебные приспособления не работают. А она носилась с ним почти так же, как я — с красным стеклянным брелком… И теперь — отдает этот свой маленький фетиш мне?!

Как общаться с плеером, я представлял себе очень смутно. Методом «научного тыка» разбирался с ним два дня, все время вспоминая рассказанный Санни анекдот про волшебника в маггловской гостинице: «Телефон, я кушать хочу…»

Помню, как нажал «Play». Музыка обрушилась на меня, вышибла дух, отрезала от существующей реальности:

Если мне когда-нибудь придется писать мемуары, я назову их «Как я сошел с ума». И начинаться они будут с того момента, как я впервые включил плеер Санни.

Я и правда спятил. Сошел с наезженных рельсов. Я засыпал с плеером, просыпался с ним же, я с трудом выносил часы обязательного общения с родителями, я даже перестал есть в столовой и просил эльфов подавать еду в мою комнату или в библиотеку. Я растворился в этой музыке, я окунулся в нее с головой, я дышал ею, пил ее… Ею бы и питался, но, увы, организму духовной пищи было явно недостаточно.