Солнечно. В такой день здорово погулять со своим парнем по парку, а вечером сходить в ресторан или на танцпол. Но Билл не появлялся в пятницу, и что-то подсказывало Денизе, что он будет занят и сегодня. Вопрос «занят чем» лучше не задавать. Что для Билла окажется на этот раз важнее, чем она? Скорее всего, какая-нибудь поэтическая тусовка. Может, все к лучшему, в последнее время стало невозможно выслушивать разглагольствования о том, что люди еще не доросли до его музыки и поэзии. Может, это и эгоизм, но когда твой мужчина пять лет не может найти нормальную работу и постоянно берет у тебя деньги в долг, начинаешь… мм… немножко злиться.
Хватит. Значит, так. Пойду погуляю, потом куплю какой-нибудь новый фильм, приготовлю вкусный ужин, позвоню Джоан. Поболтаем. Вот кто по-настоящему ценит меня… Резкий звук телефонного звонка застал ее врасплох. С зубной щеткой в руке она пробежалась через всю студию, как ни странно ничего не задев, и подняла трубку.
– Алло! – В ее голосе прозвучала легкая досада.
– Дени, любимая, здравствуй, – прозвучал в трубке голос Билла.
По опыту Дениза знала, что он разговаривает так, когда хочет попросить денег в долг. Дениза вздохнула, будто спрашивая небеса, за что ей все это. Пропела сладко, слишком, пожалуй, сладко:
– Здравствуй, любимый. Ты где? – Ей стало любопытно, подтвердятся ли ее подозрения.
– Я… у Батэна, пишем новую песню. – Билл явно нервничал. В трубке были слышны музыка и женские голоса.
– А что это там за шум? – Дениза так привыкла к его вранью, что давно уже перестала обижаться.
– Это музыка, родная, просто музыка, – сказал Билл еще более нервно. – Послушай, у меня к тебе необычайно важное дело. Сделаешь мне одолжение? Один мой приятель, тоже музыкант, оказался в очень щекотливой ситуации… – Билл на секунду запнулся, потому что совсем рядом с ним раздались веселые вопли.
– Сколько?! – В голосе Денизы явственно послышались отзвуки разыгравшейся где-то неподалеку грозы.
– Малыш, ты… – Слова Билла звучали натянуто, как будто он делал над собой усилие, чтобы говорить. Так бывает, например, если человек сильно расстроен. Сбит с толку. Ошарашен. Оскорблен.
Дениза молчала.
– Не нужно меня в чем-то таком подозревать! Я надеялся, что ты меня поймешь, поддержишь, ведь это важно! А ты… Ладно, я уже жалею, что позвонил. Не стоит тебя ни о чем просить…
Разговор, как старая телега, легко въезжал в пробитую колею. Обычно именно после слов «не буду ни о чем просить» Дениза со слезами на глазах, раздираемая чувством вины и жалости к неудавшемуся музыканту, раскаивалась и уверяла, что ни за что не подведет его. И благодарна за доверие. И он может попросить ее о чем угодно. Как близкого друга.
На сей раз Дениза упрямо молчала.
Билл тоже замолчал. Как ей показалось – немного вопросительно.
– Ну… Что ты делаешь после обеда? – робко спросил Билл, прокашлявшись.
– Сплю.
– Сходим в кино?
– Знаешь, дорогой, у меня нет денег. Заказчик, скотина, задерживает, – со скрытым вызовом проговорила Дениза. И вправду, сколько можно самой за все платить?!
– Ну… Я попозже позвоню, малыш! – Билл ретировался, не дождавшись ответа.
Что и требовалось доказать, сказала себе Дениза. Опять я выиграла. Другая Дениза где-то внутри зло грызла кулак.
Она и Билл встречались с последнего класса школы. Собственно, за восемь лет, которые прошли с тех пор, ни один из них ничего существенно не добился. Билл остался несостоявшимся музыкантом. Дениза – не особенно успешным ювелиром. Редкая специальность для девушки. Она сама придумывала ювелирные украшения, создавала эскизы, а потом воплощала их в металле. В маленькой мастерской в северном углу студии рождались удивительные вещи: браслеты и серьги, броши и диадемы… Фотографиями в рамках вишневого цвета была увешана одна из огромных стен студии. Эксклюзивная ручная работа ценилась очень дорого, но, к сожалению, и покупатели на нее находились нечасто. Поэтому приходилось подрабатывать реставратором, восстанавливая музейные экспонаты, фамильные драгоценности и прочие древности. Билл называл это ремеслом, укоряя Денизу за то, что она делает красивые вещи на потребу богатых людей. И это не искусство совсем, настоящее искусство живет в сердцах людей. Вот поэтому он пишет свои удивительные песни. Билл ее не признавал. Когда они заговаривали о ее ювелирной работе, Билл всегда раздражался или засыпал. Зато о своем песенном даре мог говорить часами. Воистину, двум талантам тяжелее сойтись, чем двум посредственностям, и с героями трудно чистить картошку.
Читать дальше