Карин Буха - Дефиле с револьвером - Влюбиться по гамбургскому счету

А потом случилось это. Все произошло так быстро, что я даже не успела ничего понять. Все случилось даже раньше, чем мой мозг постиг, что ситуация может быть опасна.

Позже, во время следствия, меня все время спрашивали, как это я ничего не заметила? Ведь на колесе были ослаблены гайки, и я должна была это почувствовать.

Ничего необычного я не заметила. Машина вела себя на дороге так же, как и всегда. Не было никаких настораживающих звуков, скрежета, подергиваний, а когда я набрала скорость и гул ветра перекрыл все другие звуки, я тем более не смогла бы что-то услышать.

Ничто не предвещало катастрофу. Машина внезапно свернула с прямого пути, как-то странно раскачиваясь. Я резко отпустила педаль газа. Я никак не могла попасть ногой на тормоз и чувствовала, что кровь стынет у меня в жилах. Левое переднее колесо моей машины…

Оно вело себя абсолютно самостоятельно и при этом еще крутилось в разные стороны. Только через долю секунды я осознала это и со всей силы нажала на тормоз. Машина развернулась вокруг своей оси, раздался ужасный скрежещущий звук, и я погрузилась в темноту.

Я проснулась от чьего-то незнакомого взволнованного голоса. И чувствовала себя почему-то уставшей. Слишком уставшей, чтобы открыть глаза. Оставьте меня, я хочу спать дальше. Я не могу слушать эту болтовню. Если бы я еще ее понимала. Но смысл слов ускользал от меня.

Постепенно отдельные слова начали приобретать смысл, но мне все равно приходилось прилагать непривычное усилие, чтобы понять, что говорят.

— Святый Боже! Она мертва? — это был женский голос.

— Нет, сердце еще бьется, — ответил мужчина, кажется, именно тот, от чьего голоса я и очнулась.

— Она выглядит абсолютно невредимой. Как если бы просто уснула.

— Возможно, она ударилась головой. Нужно снять платок.

— Нет, не дотрагивайтесь. Если у нее внутренние повреждения, мы сделаем только хуже.

— Но надо же что-то делать! Мы тут стоим, а она, может быть, умирает.

— Полицию и «скорую» уже вызвали, они сейчас будут. Мне кажется, пока действительно не стоит ничего трогать.

— Тут нет врача? Вы не врач?

— Нет, к сожалению. Я хотел только посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь.

— Нет, остается только ждать.

Постепенно мое сознание прояснялось. Я попыталась открыть глаза. Почему веки такие тяжелые?! Но у меня получилось…

Я увидела маленькие белые облачка в небе. А потом склонившиеся ко мне лица. Чужие лица, казалось, они парили где-то высоко-высоко надо мной.

Что произошло? Я хотела приподняться, но чья-то рука мягко опустила меня обратно.

— Лежите, пожалуйста, спокойно, — сказал мужской голос, тот самый, который я услышала первым, — «скорая» уже едет.

Это был блондин в больших очках. И он смотрел на меня с сочувствием. Я попыталась собраться и более четко рассмотреть другие лица. На всех на них было написано любопытство.

— Что случилось? — спросила я. Каждое слово давалось мне с трудом. Но никакой боли я не чувствовала.

— Вы попали в аварию, — ответил мужчина.

Авария? Точно! Тут я все вспомнила: скорость, ветер…

Я лежала на обочине автобана. Меня окружали зеваки и любопытные.

Мне чертовски повезло, что я осталась жива, объяснили мне позднее, в больнице. В моей машине, помимо гаек на левом переднем колесе, были проблемы еще и с тормозным барабаном. А скорость в этот момент приближалась к 120 километрам в час. Катастрофу нельзя было предотвратить, и, если бы тормоз не сработал, что было вполне вероятно, мне пришлось бы намного хуже. Машина завертелась как юла и проехала юзом несколько метров, прежде чем наконец остановилась. Меня же выкинуло на обочину.

Непостижимым образом я осталась жива. Но моя машина была полностью разбита и восстановлению не подлежала.

Я думала об этом, когда Лотар Деблинг обнял меня на дорожке палисадника моего дома. Два дня Лотар убеждал врачей, что он вполне может справиться с моими синяками и в домашних условиях. Лотар сам был врачом, и его имя во Франции имело большой вес, так что он позволил себе вмешаться, и меня выписали.

У меня был адрес Лотара, и, когда в госпитале меня спросили, кому они должны сообщить о случившемся, я ни секунды не колебалась, звонить ли ему. Конечно же, он сразу приехал.

Лотар Деблинг был моим «полюсом спокойствия», человеком, который был предан мне, и я чувствовала, что могу положиться на него во всем. При этом я прекрасно знала, что он питает ко мне не только дружеские чувства. Лотар любил меня и хотел на мне жениться. Ему было совершенно недостаточно той дружбы, которой я его ограничивала. Но я все никак не могла решиться расстаться со своей свободой. И вот уже два года я его обнадеживала, часто задавая себе вопрос: как долго я смогу еще это продолжать? Лотар Деблинг не из тех людей, с чувствами которых можно играть.