Тори Андерсен - А потом будет утро...

– Ну.

– Замолчи! Только вот волосы твои мне не нравятся.

– А Тому нравились! – И она отвернулась в угол примерочной.

Она подумала и решила пока не говорить о своем повторном контракте с Израилем. Джуди, щедрая от избытка собственного счастья, так рьяно возьмется за ее судьбу, что просто не выпустит из страны. Ну разве что с Виктором и в Швейцарию… Одри судорожно повела плечами, вспоминая те трое суток, которые они с Томом провели вместе. Первая и последняя вспышка счастья. За такое обязательно надо расплачиваться… или просто этого лишиться навсегда…

О чем она думала-то? А, о контракте. Ну вот, от всех у нее тайны. Стентон ничего не знал про ее собственный бизнес (между прочим, она собиралась составить конкуренцию своим бывшим коллегам!), а сейчас у нее появились секреты от Джуди. Просто какая-то мыльная опера.

– Джуди, а где вы будете жить?

– Ой, не говори! Мы уже столько спорили по этому вопросу!

– Ты ведь, насколько я знаю, не бросишь свою родную квартиру.

– Не бро-ошу, – жалобно сказала она. – А Виктор заставляет!

– И что, вы купите новую?

– Я не знаю! Мы с ним оба взрослые люди, и у обоих у нас есть свои привычки! Я заявила ему на правах старшей…

– Джуди! – У Одри впервые за время депрессии появился живой блеск в глазах. – Ты наконец сказала ему, сколько тебе лет?

– Да.

– И еще в такой форме: я старше, значит, я все решаю?!

– Да.

– И он не передумал на тебе жениться? – с подозрением и почему-то перейдя на шепот, спросила Одри.

– Нет.

– Ну тогда это действительно любовь! А что он тебе ответил?

– Он хохотал.

– Хохотал?

– Да, сначала он не поверил, потом я показала ему паспорт, и он начал хохотать.

– И правда, паспорт – смешная штука. А потом?

– Ну а потом… – Джуди махнула рукой и покраснела.

– Да уж. Любовь.

Они выбрали два платья, и Джуди расплатилась кредиткой Виктора. Одри проследила за ее манипуляциями и, поймав смущенный взгляд подруги, быстро проговорила:

– Без комментариев! У вас же скоро свадьба! Все хорошо!

Одри шагала по улице, как когда-то два месяца назад, только вернувшись из Израиля. Вот сквер, где они встретились с Томом и он поцеловал ей руку. Та же аллея, только деревья голые. А потом она здесь виделась с Бриджит. Но тогда не гулял сильный ветер и не надувал снежную крупу под ноги…

Как в том ноябре. Господи, опять, как в том ноябре!

Что, в сущности, происходит в ее жизни? Ничего. Очередная, ни к чему не ведущая бессмыслица. Очередной замкнутый круг. Она даже не может завести себе любовника, потому что трудно будет поддерживать беседу на первых порах. Не сразу же тащить его в постель? Надо хотя бы познакомиться… А она не может этого сделать. Она не может говорить, потому что язык вязнет и все время накатывает отчаяние: неужели она так жестоко ошиблась? А за ним – слезы. И от них никуда не убежать, не спрятать лицо, не засунуть голову в песок… Поэтому приходится терпеть. Слава богу, она всегда умела это делать.

Снег наметал небольшие белые островки на асфальте, становилось холодно и темно. Одри увидела вывеску своей любимой парикмахерской, где работала ее давняя знакомая Анжелина, которая уже восемь лет стригла ее. Больше Одри никому свою голову не доверяла и покорно путешествовала за Анжелиной по всем салонам красоты, которые та систематически меняла.

Клиенток не было, и скучающие маникюрши с массажистками снова собрались вокруг Одри, в надежде, что она расскажет еще что-нибудь интересное про Израиль. Но она с размаху шлепнулась в кресло:

– Ну-ка сдери с меня это безобразие, оно мне надоело! – сказала она безо всяких вступлений. – И заварите мне кофе, пожалуйста! Если не хотите голодного обморока в вашем заведении.

– Что так? – Бесстрастная Анжелина прикидывала, как отрезать нарощенные пряди. – Не понравилось?

– Да нормально ты сделала. Только надоело, понимаешь? Давай, постриги меня опять как всегда. С кисточкой.

– Ща, будет!

И впервые за этот бессмысленный напряженный день Одри приятно расслабилась в кресле, отдаваясь в умелые руки Анжелины. Сейчас все вернется на свои места. И с сегодняшнего вечера – будет правильным.

…Она вышла из парикмахерской, натянула капюшон и зашагала по бульвару. Постепенно, шаг за шагом ее тело и душа наполнялись легкостью. Ей стало радостно. Ей стало светло. Как много лет назад, она почувствовала наконец себя на месте, «в своей тарелке», в своей одежде, а не с чужого плеча. В голове проносился какой-то странный видеоряд случайных предметов, но все они имели правильную, гармоничную форму. Ей показалось даже, что она, словно в мультике, увидела, как сошлись шестеренки какого-то неизвестного механизма и начала открываться таинственная дверь…