Кэрол Грейс - Яблочный бал

— Спокойной ночи.

— Я покажу вам комнату.

Он повел ее вверх по лестнице в спальню его брата. Ему удалось побороть в себе желание снова взять ее на руки и отнести на кровать.

Сабрина вошла в спальню, села на край кровати, а он остался у двери. Комнату освещала тусклая лампа, стоявшая на прикроватном столике. Зак приказал себе уйти, спуститься вниз. Ведь с ней все в порядке. Что могло случиться? Но он никак не мог отвести от нее глаз. Зак представлял ее на этой кровати, полуобнаженную, в кружевном белье, с разметавшимися по подушке волосами, и не мог шелохнуться, хотя знал, что его присутствие становится неприличным.

— Я не уверена, что сейчас моя очередь спрашивать, — сказала она, прервав его грезы, — но я должна кое-что спросить.

— Спрашивайте.

— Кто снял с меня платье?

Он пожал плечами и улыбнулся. Как будто она не знала, кто снял с нее платье! Кто еще, кроме него, мог это сделать?

— Виноват. Каюсь, — улыбнулся Зак. — Но медсестра сказала, что это необходимо было сделать. Платье было мокрое и холодное. Мне пришлось его снять, ради вашего же блага, чтобы вы не заболели. Вы ведь не хотите заболеть?

— Нет. Мне просто было интересно, кто…

— Если вам от этого будет легче, то уверяю: я на вас не смотрел.

Настала ее очередь улыбнуться. Даже при слабом свете лампы он увидел, как изогнулись ее губы. Она красива. Очень красива. Кто был тот человек, за которого она так и не вышла замуж? И кто кого бросил? Она его или он ее? По Сабрине не было заметно, что она страдала. Но что он знал о ней? Зак всегда старался не причинять никому боли. Хотя ему однажды сделали очень больно. Но лишь однажды, когда ему было семь лет. С тех пор он воздвиг вокруг себя стену, защиту от всяких чувств. И эта защита работала превосходно.

— Кстати, вынужден вас огорчить: платье безнадежно испорчено, — сказал он. — Оно лежит в гостиной.

— Мне теперь все равно.

— Кто он?

Ее улыбка исчезла.

— Извините, — сказала она, — но сейчас не ваша очередь задавать вопросы.

— Но я могу попытаться?

— Хорошо. Вы спасли мою жизнь. Не хочу показаться вам неблагодарной. Но давайте все расставим по местам: мы лишь корабли, встретившиеся в ночи. Ни будущего, ни прошлого у нас нет. Возможно, мы больше никогда не увидимся.

— Вы занимаетесь завтра детьми. Этого будет достаточно, чтобы отплатить мне за спасенную жизнь, — он улыбнулся. — И мы расходимся. Каждый своей дорогой.

— Именно, — она с благодарностью посмотрела на него.

Он пожелал ей спокойной ночи, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Хотя ему безумно хотелось сесть рядом: с ней на кровать и просто поговорить. Он сидел с детьми в этой глуши уже три дня и был рад компании прекрасной женщины. Или она просто пробудила в нем любопытство? Но проблема заключалась в том, что чем больше он узнавал о ней, тем больше ему хотелось знать.

Во второй раз за прошедшие сутки Сабрина проснулась в незнакомой комнате. Дверь была открыта, а с порога на нее смотрели семь пар любопытных детских глаз. Она приподнялась, сонно моргнула — этого было достаточно, чтобы дети с шумом и криками ворвались в комнату и столпились у кровати; Каждый старался протиснуться поближе к Белоснежке.

Зак вошел следом за ними. Он выглядел еще лучше, чем она его запомнила. Темноволосый, кареглазый, с отросшей щетиной, он, буквально излучал мужественность. На нем был вчерашний серый свитер и обтягивающие длинные сильные ноги джинсы. Высокий, крупный, он, казалось, заполнил собою всю комнату.

Конечно, это ее совершенно не касается, но Сабрина не могла не думать о том, есть ли у него кто-нибудь, и если нет, то почему? Впрочем, какая ей разница? Она не хотела снова заводить серьезных отношений с мужчинами. К тому же, если она начнет задавать ему вопросы, у него будет полное право спрашивать и ее. А она не была уверена, что хочет отвечать на его вопросы.

Зак сообщил ей, что снова позвонил в гараж утром. Ее машиной займутся в ближайшее время. Потом он познакомил ее с детьми, стоящими около кровати и не сводящими с Сабрины восхищенных глаз. Он попытался выпроводить их из комнаты, чтобы Белоснежка могла встать, одеться и привести себя в порядок, на что они громко запротестовали.

— Мы не будем мешать, — пообещала Лили. — Честное слово!

— Мы будем хорошими, — сказал Брендан.

— Ну пожалуйста! — протянула светловолосая Милли.

Они были такие милые, что Сабрине захотелось обнять их всех и прижать к себе. Она попросила Зака, чтобы он позволил им остаться, и заверила его, что ничуть не против и что дети ей никак не помешают.