Джессика Стил - Правдивый лжец

– Пожалуй, так будет лучше, – с готовностью согласился он.

Они оба были внизу, в холле, час спустя, когда тяжелая входная дверь снова открылась, впуская Энн и Сэмюэля Пиллингер.

– Пусть Мадж принесет чай в гостиную через десять минут. Мы будем говорить там, – решил Сэмюэль, поднимаясь с женой по элегантной лестнице вверх, чтобы освежиться.

– Они дома, – сообщила Элин экономке, но приготовила чай сама и поставила четыре чашки с блюдцами на поднос.

– И очень хотят пить, по всей видимости, – усмехнулась Мадж, а Элин почувствовала, что не представляет дома без нее.

Собрались все через пятнадцать минут. Элин и в голову не пришло, что мать может отсутствовать на обсуждении, поскольку все это касалось ее очень сильно. Однако Элин обрадовалась тому, что сводная сестра ушла к друзьям. Она очень любила Лорейн, но понимала, что у них сейчас есть дела гораздо серьезнее, чем возиться с Лорейн, которая непременно закатит истерику, услышав, что ее содержание под угрозой. Для сцен еще будет время.

– Я проверил, – начал Сэмюэль Пиллингер. – Ошибки нет. Хаттоны пошли на дно. Захватив с собой наши деньги. – Он обратил печальный взгляд к жене, потом к сыну и, наконец, к падчерице. – Как мы из этого выберемся, Элин? – тихо спросил он.

Элин откашлялась и все-таки хрипло ответила:

– Мы не выберемся.

– Мы разорены?

– Боюсь, да, – выдавила из себя Элин и, взяв дипломат, достала бумаги, которые проверяла столько раз, что выучила почти наизусть. – Хотела бы я сказать другое, но не могу: не изменить того факта, что нам не из чего платить жалованье персоналу, не говоря уже о других наших обязательствах.

– Не может быть так плохо! – протестующе перебил Гай.

– Если Элин говорит, значит, так оно и есть, – вмешался его отец. – Дай мне взглянуть на цифры, Элин.

В последующие полчаса атмосфера в комнате менялась от серьезной к мрачной, а от мрачной к безнадежной. Однако к концу этого получаса они все, включая мать Элин, согласились, что в любом случае нужно выплатить жалованье.

– Завтра о Хаттонах узнают: такое не скроешь, – заявил Сэм. – Но пока еще никому не известно, сколько они нам задолжали и в каком положении мы теперь оказались. Боюсь, Гай, завтра тебе придется пойти на работу как ни в чем не бывало, пока мы с Элин съездим в банк, к стряпчим, и я подумаю, еще к кому, кто может дать нам шанс вырваться из западни.

До этого момента Энн Пиллингер молчала, но, взглянув на внимательно слушавшую их мать, Элин поразилась жесткому выражению ее лица и ярости, с которой та разразилась, наконец, словами:

– Все из-за проклятого итальянца! Если бы этот Дзапелли не вломился и не купил Градбернов, мы никогда не оказались бы в таком положении!

И снова в Элин заговорило чувство справедливости. Ей абсолютно не за что любить ловеласа из Италии, но все же… все же он не «вламывался». Насколько ей известно, других предложений не поступало, и Градберны просто ухватились за него.

Однако прежде чем она произнесла вслух то, о чем подумала, Сэм Пиллингер присоединился к жене.

– Ты права, дорогая. Прощелыга чертов! – с чувством выговорил он.

– Но… – Больше Элин ничего не успела сказать, потому что, к ее удивлению, вмешался сводный брат.

– А каких работников он у нас переманил! – желчно пожаловался Гай.

– И наших лучших клиентов… – поддержал сына Сэм.

Следующие десять минут, пока Элин хранила молчание, остальные трое безжалостно терзали Дзапелли.

Ночью, в кровати, она вроде уже почувствовала угрызения совести за то, что не высказалась в защиту несправедливо обвиняемого человека, но сразу же одернула себя. Чего ради она будет вступаться за него? Она вспомнила, в каком жутком положении оказались Пиллингеры, и решила, что ее семья права, черт возьми! Чего ради станет она защищать бабника итальяшку!

Утром ей было не до Максимилиана Дзапелли. Мистер Элдред, менеджер банка, слышавший о банкротстве Хаттонов, не пришел в восторг от идеи ее отчима увеличить кредит.

– Но как же я выплачу жалованье в конце месяца? Скажите, как мне это сделать? – нападал Сэмюэль.

– У вас еще три недели в запасе. Я мог бы предложить вам заглянуть в свой портфель акций, – намекнул мистер Элдред.

– Продать мои акции?

Они покинули банк под мрачное бормотание Сэма о том, что фирма сотрудничает с этим банком тысячу лет, но где же этот банк, когда им потребовалась помощь?

Человек чести, он полагал, что жалованье должно быть выплачено любой ценой, и дал распоряжение продавать акции. К концу недели ситуация, однако, превратилась в совершенно безнадежную – когда остальные поставщики Хаттонов, испуганные банкротством, отказались снабжать Пиллингера, пока он не погасит свои долги.