Кэтти Уильямс: Друг детства

И все! Просто повесил трубку! Элли не могла в это поверить! В своем кругу она была очень уважаемым человеком, люди всегда прислушивались к ее мнению. Впервые ей пришлось оправдываться перед кем-то, и сей факт разозлил ее.

Неужели она так привыкла командовать, что ей трудно даже допустить, что кто-то может командовать ею? По-видимому, заниматься самоанализом следует постоянно, и жаль, что у нее на это нет времени.

Элли стала припоминать давно прошедшие дни. Ее отношения с отцом были замешены на гордости, упрямстве и скрытности. Даже сейчас она могла чувствовать смущение и страдание, которые никогда не покидали ее в детстве. Отсутствие настоящей дочерней привязанности, постепенное осознание того, что она не может и никогда не сможет дать отцу то, что ему нужно, всегда преследовали ее.

Она вспомнила тот ужасный разговор, который подслушала под дверью кухни двадцать пять лет назад. Глэдис, горничная, работавшая у них в то время, и повариха мило сплетничали о бедной крошке Элеонор.

— Как жаль, что ее мать умерла во время родов, оставив, доктора Миллза с девочкой на руках, тогда как все знали, что он хотел сына. Сына, который был бы продолжателем рода. Бедный, бедный ребенок! Разве она виновата в этом?

Даже сейчас, будучи взрослой, Элли не могла без боли вспоминать тот разговор!

В последующие дни она приложила массу усилий, чтобы уладить все неотложные дела и уехать в субботу. Элли не знала, на сколько она едет. Но ей казалось, что не больше чем на неделю. Ведь ее отец вне опасности и уже выздоравливает.

Самым трудным оказался для нее звонок Генри, хотя теоретически он должен был быть самым легким. И трудным он был потому, что она позвонила ему поздно вечером в пятницу, как раз перед тем, как отправиться в постель.

Сейчас, сидя в самолете и глядя в иллюминатор, Элли припоминала, что Генри был полон сочувствия, но в его голосе вместе с тем звучало раздражение.

— Я не видел тебя целых две недели, — возмущался он. — Мы собирались провести эту субботу вместе.

С горечью она подумала о том, что Генри плохо представляет себе, насколько она занята. Он тоже был врачом, но занимался обычной практикой и потому распоряжался своим временем более свободно. Он мог планировать свои дела и быть уверенным, что реализует свои планы. Элли часто удивлялась тому, что, хотя у них с Генри была одна и та же профессия и он вполне мог войти в ее ситуацию, тем не менее, когда из-за неотложных дел она отказывалась провести с ним время, он начинал раздражаться.

— Я всегда могу найти время, чтобы встретиться с тобой, — говорил он, не желая слушать никакие объяснения.

На самом деле она не могла позволить себе роскошь иметь постоянного друга, это мешало ее карьере, по крайней мере так было в данный конкретный момент. Генри придется немножко подождать. Элли боялась и думать о том, что случится, если он не захочет ждать, — ведь он так ей нравился! Ей казалось, что она любит Генри. Когда его не было рядом, она скучала по нему.

То, что у нее сейчас есть время спокойно посидеть и поразмышлять обо всем, радовало Элли. Постепенно нервное напряжение спало, и она расслабилась. Интересно, что она будет делать, когда приедет домой? Она всегда представляла своего отца неуязвимым. Не станет ли он еще холоднее и ворчливее из-за того, что теперь будет нуждаться в ее помощи? Эти мысли расстроили ее, и она тут же почувствовала себя виноватой в том, что в течение долгих лет пренебрегала своими дочерними обязанностями.

Элли вышла из самолета и пошла к терминалу аэропорта — это было как путешествие в далекое прошлое. Ее охватили воспоминания о том, как она каждый год возвращалась домой на каникулы из общеобразовательной школы в Суррее. Позже, когда она училась в университете в Кембридже, она частенько проводила каникулы с друзьями в других местах. Или просто оставалась в университете, по большей части занимаясь, а в оставшееся время общаясь с другими студентами-медиками. Сейчас она утратила связь с большинством своих друзей.

Был великолепный весенний день. Она стояла около здания аэропорта, высматривая такси, которое должно было приехать за ней, когда позади нее раздался знакомый голос.

— Мисс Миллз? — Это был тот же глубокий, значительный голос, который так разозлил ее по телефону.

Она оглянулась, в глаза ей ударило полуденное солнце, и Элли пришлось прикрыть их рукой, для того чтобы рассмотреть говорившего.

Джеймс Келлерн.

Последний раз она видела его еще тогда, когда была девчонкой. Теперь она посмотрела на него глазами женщины. Высокий худощавый мужчина. У него было волевое лицо с крупными чертами и серыми глазами. Волосы были почти черными. Элли потрясла не столько внешность Келлерна, сколько ощущение силы, исходившей от него.