Эллен Чейз: Тайна радости

Жизнь ее превратилась в нечто вроде зубной боли. В последнее время внутренняя пустота все больше мучила ее. Жизнь казалась бессмысленной. Она чувствовала себя несчастной, одинокой и обиженной всеми. "Надо остановиться и поразмыслить, что делать дальше", – грустно думала она, тупо разглядывая свое отражение в оконном стекле.

Кейси нерешительно вздохнула, затем резко встряхнула головой. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам.

– Я увольняюсь, Мэтт.

– Подожди минуту! – Он попытался покинуть кресло, но потерпел фиаско в борьбе с гипсовой повязкой на ноге. Мэтт рассерженно стукнул кулаком по столу. – К черту, Кейси, ты не можешь это сделать!

– Почему?

– Что значит почему?! – проревел он. – Ты слишком ценный репортер, ты получила Пульцеровскую премию… Бога ради, не уходи! О… постой. – Его глаза удивленно расширились в догадке: – Ты что же, собираешься переметнуться в "Глобус", так ведь?

– Никуда я не собираюсь… – Она вздохнула и отвернулась от окна. – Я просто хочу уйти.

– Ты не можешь оставить газету!

– Черт побери, Мэтт, почему не могу?! – выпалила она в сердцах. – Почему я не вправе изменить свою собственную жизнь? Я устала постоянно делать что-то только для других. Я теряю себя!

– Конечно, конечно, но давай подумаем. – Он потер шею, пытаясь снять вдруг возникшую боль. – Пожалуйста, подойди сюда и сядь, мы все обсудим.

Кейси плюхнулась в обшарпанное металлическое кресло, изящно положив ноги в серых фланелевых облегающих брюках на подлокотник.

– Видишь ли, на это трудно было решиться, – спокойно сказала она. – Журналистика у меня в крови. По правде говоря, я сама испугалась своих слов об уходе, как будто мир обрушился, но я хочу перемен. К тому же теперь я уже не чувствую себя хорошим репортером.

– Не мели чепухи! – возразил Мэтт. – Ты участвовала в одном из самых престижных журналистских конкурсов и…

– Это была просто удача, – прервала она его. – В прошлом году ты кинул Фреда, Дага и меня раскручивать эту жуткую детскую тему. Все чистые интервью и расследования, ну, в общем…это досталось им. – Ее волнующийся голос дрогнул. – А я влезла в самую грязь настолько, что, кажется, окончательно подорвала свою психику.

– Это моя оплошность. Я давал тебе слишком много заданий, требующих большого нервного напряжения.

Мэтт вспомнил написанные ею материалы о наркоманах, беременных девчонках, изнасилованиях и недавние выпуски об избитых женах и совращении малолеток.

Кейси заставила себя подняться с кресла и бесцельно зашагала по комнате.

– Ты не понимаешь, Мэтт. Не в этом дело. По-настоящему профессиональные репортеры и должны быть объективными, бесстрастными и бесчувственными. А я после недели репортажей для спортивного отдела, возвращаясь домой, рыдала из-за поражения "Брюинс". – Она сгорбилась, сжала руки в кулачки внутри карманов жилета. – На прошлой неделе я наблюдала, как Фред с совершенно невозмутимым видом писал некролог на своего лучшего друга. А я в то же время чуть не задохнулась от жалости, читая "Мелочи" в разделе юмора. – Она покачала головой. – Нет, проблема – это я сама.

– Разве это только твоя проблема, Кейси?

Она подошла к окну и недоверчиво покачала головой.

– Ты все понимаешь, Мэтт. Я очень люблю этот дом, этот старый красный кирпич колониальных времен, пытающийся выжить среди растущих как грибы стеклянных небоскребов. Время, кажется, не властно над ним. – Ее палец чистил квадратик запыленного окна. – Я буду тридцатой на Мартовских идах, но, в отличие от Юлия Цезаря, вершина моей личной жизни – это борьба за пониженную плату в подвальном помещении Файлина.

– Тебе не кажется, что ты все несколько драматизируешь?

– Я? Я всегда стремилась быть такой же, как все, быть одной из многих, но у меня никогда не получалось вписаться в толпу. Знаешь, каково быть в тринадцать лет ростом метр девяносто пять? Это счастье, если только ты мальчишка и хочешь играть в шотландских горцев!

– Я всегда ругался с твоим отцом по поводу твоих комплексов, – сердито пробормотал Мэтт. – Не стоило ему таскать тебя по всей стране. Оставь он тебя…

– Не причитай надо мною опять! – резко оборвала она его. – Я – это я. И все проблемы во мне.

Кейси вдруг засмеялась, затем грустно покачала головой.

– Если бы я знала, что стану в двадцать девять лет хроническим капитулянтом! Я потратила всю свою энергию, помогая другим решать их проблемы, выполняя архитрудные редакционные задания, кого-то сочувственно выслушивая, давая взаймы. Я шла на поводу даже у продавщиц, вынуждавших меня покупать то, что совсем не было нужно, чтобы, видите ли, не обидеть их.