Джина Айкин - Частное расследование

— Нэш?

— Сэнди?

— Все в порядке?

— Все отлично!

Он встал и нервно прошелся по комнате.

— Вообще-то нет. Все плохо.

Пока Сэнди принимала душ, Нэш переоделся в свою старую одежду и теперь с неудовольствием разглядывал носки собственных ботинок. Что это за жизнь, если парень чувствует себя неуютно в собственной одежде?

Он посмотрел на Сэнди. На эти темные локоны… высокую грудь — такую нежную, упругую и податливую… ноги, сильные, мускулистые и стройные… Он так хотел ее!

Но для него больше не было места в ее жизни. Пьеса закончена, роль доиграна, актеры снимают грим и расходятся по домам.

Нет, еще надо попрощаться. Нэш с трудом разжал пересохшие губы и произнес заключительную фразу:

— Я должен идти.

Слова упали, словно камни в горах, и наступила тишина. Боль в глазах Сэнди рвала Нэша на части.

— Я понимаю…

Если она сейчас остановит его, если тронет за руку, посмотрит в глаза — он никуда не пойдет, к черту спортивную обувь и прежнюю жизнь, он не может без Сэнди, он не должен уходить от нее…

Она медленно поставила стакан на стол и прошла мимо, не поднимая глаз. Не остановила. Не посмотрела.

Нэш стоял, растерянно комкая в руках пиджак. Сэнди резко повернулась, кинулась к нему, обняла за шею и спрятала лицо у него на груди. Это было прощание. Нэш судорожно пытался проглотить странный колючий комок в горле. Что с ним такое? Дифтерия?

Ее грудь была так близка, так соблазнительно упруга… Сэнди прошептала ему в плечо:

— Спасибо…

Нэш глухо застонал и обнял ее крепче. Все, все в его жизни она перевернула с ног на голову, заставила участвовать в каких-то фантастических предприятиях, но… Он любил ее.

— Куда ты поедешь?

— Обратно в Новый Орлеан. Надо забрать машину. И дела там еще остались. Шелдон злится…

— Останься…

— Сэнди…

— Только на сегодняшнюю ночь! Улетишь утром…

А чего ты ждал? Что она предложит тебе руку и сердце? Дурак, несчастный дурак, беги отсюда, иначе конец.

— Я не могу.

Он пошел к двери на негнущихся ногах. Сэнди тяжело дышала, борясь со слезами.

— Нэш!

Он даже обернуться боится.

— Я увижу тебя когда-нибудь?

— Не знаю. Это зависит…

— От чего?

— От того, заеду я в Сан-Франциско по делам или нет.

В эту минуту Нэш Оуэн возненавидел себя. Осторожно вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Сэнди досчитала до пятнадцати — за это время можно спуститься и выйти, а можно вернуться обратно… Кинулась к окну, отодвинула занавеску.

Нэш Оуэн шел по улице, опустив голову и сильно прихрамывая, словно старая травма напомнила о себе. Дождь хлестал его по плечам и склоненной голове, но Нэш не обращал на это никакого внимания. Два или три такси притормозили рядом, но отъехали ни с чем.

Сэнди взяла себя за горло. Очень крепко и больно. Чтобы не завыть в голос.

Что она может сказать ему? Вернись? Останься со мной навсегда?

Нэш скрылся за углом. Сэнди села на пол и заплакала. Она плакала тихо и сосредоточенно, чувствуя, как вместе с Нэшем уходит из нее жизнь.

Почему она носилась с этой Кристиной, с алмазами, с агентами ФБР — почему не занялась своей жизнью?

Вот она уходит, ее жизнь. Ее мужчина, раздосадованный, растерянный, не захотевший остаться приятным дополнением к ее проклятой работе. Ее единственный мужчина. Ее последний мужчина.

Теперь Сэнди не боялась этого слова на букву «л». Она любила Нэша Оуэна, она была влюблена в него как кошка и отдала бы полжизни, если бы сейчас он вернулся к ней.

Дура, злосчастная дура! Да, дело Кристины Картер она раскрыла, это верно, но вот отличить любовь от секса не сумела, и теперь сидит здесь на полу, среди разбросанных вещей, одна, всегда и во веки веков одна… Глупая Сэнди Хоук.

Ролли ей рассказывал когда-то… Как он повстречал женщину — и потерял ее. Потому что для него всем тогда была его проклятая работа, работа, только работа. А ту женщину он вспомнил, когда остался один на улице, больной, без денег и жилья и, разумеется, без работы.

Вспомнил и уже никогда больше не забывал. Потому и пьет.

Похоже, глупая Сэнди Хоук совершила сегодня ту же самую ошибку.

Прошло два месяца.

Сэнди откинулась на спинку кресла и устало закинула ноги на край стола. Пружины угрожающе завыли. Хорошие пружины, стальные.

С противоположной стороны стола на нее пристально смотрел Рональд Эндрю Старк, консультант и партнер по фирме.

— Поосторожнее, конфетка. Мы только открылись, а если ты погибнешь при падении с кресла, придется закрываться.