Кей Грегори - Двойной обман

— Ты кретин, Харриман, — бормотал он, влетая во двор больницы. — Полный болван, не понимаешь, что у тебя есть. А теперь может быть слишком поздно.

Он выскочил на тротуар, и маленькая седовласая старушка гневно посоветовала ему смотреть, куда он ставит свои огромные ножищи.

С невнятными извинениями он влетел в больничные двери и подбежал к стойке регистрации.

— Франклин? — переспросила медсестра, глядя в экран компьютера.

— Именно так. — Люк изо всех сил сдерживал нетерпение.

— Франклин на третьем этаже, — сказала она, — но…

Люк уже бежал к лифту.

— Допускают только родственников, — прокричала вслед ему девушка.

— Я родственник, — ответил он, втискиваясь в переполненный лифт.

Когда двери лифта распахнулись, он выскочил первым. Стены больничного коридора расплывались у него перед глазами, множество дверей вели в палаты. Люк потерянно закрыл глаза. Бессонная ночь давала о себе знать, он плохо соображал.

Люк заставил себя открыть глаза. Нет, это ему не снится. Прямо к нему по коридору шла женщина на последних неделях беременности, одетая в черные брюки и красный джемпер.

Оливия решила сначала, что небритый парень, возникший перед ней, ищет нужную палату. Но потом он произнес «Оливия» хриплым, совершенно неестественным голосом — и она поняла, что это Люк.

Она попыталась улыбнуться и протянула ему руку:

— Привет, Люк. Что ты здесь делаешь?

Он не заметил протянутой руки, и она посмотрела на него внимательнее. Что произошло? Он выглядел ужасно и, казалось, держался на ногах чудовищным усилием воли. Небритый, мятый, с красными глазами, он словно провел ночь в каком-то баре. В этом человеке невозможно было узнать элегантного преуспевающего бизнесмена, который вчера посетил бал ее отца.

О, если бы она могла обнять его, поцеловать, разглаживая каждую морщинку на его измученном лице! Неужели это все из-за нее?

Оливия смотрела, не в силах отвести взгляд. Потом, не контролируя себя, прикоснулась к любимому лицу. Она должна что-то сделать…

Люка словно ударила молния. Он дернулся и схватил ее за руку.

Оливия изумленно смотрела на него. Он что, думает, что она убежит? Много времени прошло с тех пор, как она бегала в последний раз — несколько месяцев.

Мгновение спустя она уже не бежала, а, скорее, летела по коридору, влекомая Люком, который прижал ее к себе и вел, не обращая ни на что внимания.

— Люк, помедленнее, — вскрикнула она, — я не могу…

— Прости, — сказал он, не совсем соображая, что делает, — где мы можем поговорить?

— Прямо здесь. — Она указала на пустой холл, где вокруг небольшого круглого стола стояло несколько стульев.

— Отлично. — Он усадил ее на стул. — Теперь объясни. — Он стоял перед ней, уперев руки в бока, как инквизитор на суде — небритый инквизитор.

— Объяснить? О чем ты говоришь?

— Почему ты здесь? Я думал, начались роды.

Сердце Оливии, бешено застучав, вдруг почти остановилось. Она готова была поклясться, что он и в самом деле волновался за нее.

— Нет, со мной все в порядке, — успокоила она его, — я здесь из-за отца.

Люк опустился на стул, чувствуя, что гора упала у него с плеч.

— Из-за отца? Ах да, верно. Миссис Кавендиш сказала, что он в больнице. Я думал, что он поехал с тобой.

— У отца инфаркт, — сказала она. — Все случилось ночью, когда он вернулся с бала. Я уже была в постели, но услышала, как он зовет.

— С ним все в порядке?

— Говорят, все будет хорошо. Сейчас он спит, и доктор сказал, что если он будет заботиться о своем здоровье, то сможет вести нормальный образ жизни.

— Я очень рад. А ты… провела всю ночь здесь? — Люк посмотрел на нее озабоченно. — Ты ела что-нибудь?

— Я как раз шла в кафе, — сказала Оливия.

Люк тут же вскочил на ноги.

— Ты, должно быть, умираешь от голода. Пойдем позавтракаем. И потом, кажется, здесь курили — пахнет дымом. Не хочу, чтобы наш ребенок вдыхал сигаретный дым.

Оливия крепко сжала руку Люка.

— Наш ребенок, — повторила она шепотом.

Люк подхватил ее под руку и повел в кафе.

— Подожди здесь, — сказал он, усаживая ее за столик в углу. — Я принесу завтрак. Яичница, яблочный сок и чай?

Он все помнил.

Она не единственная любовалась Люком. Несколько пар глаз следили за его высокой стройной фигурой, и Оливия неожиданно почувствовала гордость. Волосы у него стали немного длиннее, и это ему шло. И, кажется, он слегка похудел. Оливия была на седьмом месяце беременности, но одного взгляда на Люка было достаточно, чтобы ей захотелось заняться с ним любовью.