– Ну что же, ладно, – нехотя согласился доктор, словно удивляясь собственной капитуляции. – Но только на минутку. Если заметите, что он возбудился, немедленно уходите.
Она кивнула:
– Конечно.
Приняв решение, доктор Джеймс не стал больше тратить времени. Махнув рукой, чтобы она шла следом, он быстро зашагал по коридору. Келси поспешила за ним, с каждым шагом ступая все увереннее.
Было еще очень рано, и они оказались единственными пассажирами в лифте. Доктор с силой ткнул в кнопку четвертого этажа, словно уже сожалея о проявленной слабости.
– Прежде чем вы к нему пойдете, – ожидая, когда закроются неторопливые двери, произнес доктор, – вам нужно приготовиться. – Он еще раз нажал на кнопку. – Брэндону крепко перепало. Намного больше, чем вам.
Келси непроизвольно провела рукой по бинту на щеке.
– Я знаю. – При мысли о том, как страдает Брэндон, у нее больно кольнуло сердце. – Понимаю. Я не подведу.
– Мозговые травмы очень коварны, – уточнил доктор. – Они влияют на память.
У Келси от ужаса округлились глаза. Ей и в голову не приходило такое. Она молилась лишь о том, чтобы Брэндон пришел в сознание и остался жить.
– Вы хотите сказать… – она глубоко вздохнула и оперлась на стену, – что он может не вспомнить меня?
Лифт дернулся и остановился.
– Ну что вы, вас он помнит очень ясно, – успокоил ее доктор Джеймс, глядя, как двери лифта неторопливо разъезжаются в стороны. – Долговременная память у него, по-видимому, в порядке.
Обрадовавшись, Келси пошла за доктором по коридору мимо поста медсестры. Было бы ужасно, если бы Брэндон забыл ее. Но он просто не может забыть – слишком сильный импульс они получили в объятиях друг друга.
Доктор Джеймс остановился перед закрытыми дверями. Она с колотящимся сердцем смотрела на него, чтобы понять, почему он вдруг заколебался.
– Как я вам уже говорил, – продолжал доктор, закрывая дверной проем широкими плечами, – мозговые травмы – коварная штука. Иногда они стирают все, иногда только частично. В случае Брэндона потеря памяти избирательная. – Он прищурился на Келси. – Тревожно избирательная.
Она с недоумением встретила его обвиняющий взгляд.
– Что вы имеете в виду? Что он забыл?
– Всего лишь несколько часов. – Доктор Джеймс заговорил тише, будто боялся, что больной за закрытыми дверями услышит. – Только один вечер – вечер несчастного случая.
У Келси даже открылся рот, и она прикрыла его пораненными руками.
– Целый вечер, – негромко, веско и даже грозно продолжил доктор Джеймс. – Он не помнит, почему уехал из дому. Не знает, почему мчался с такой скоростью. Не знает, почему Дуглас поехал за ним. Не знает, как получилось, что он потерял управление машиной. – Их взгляды встретились. – И не имеет ни малейшего представления, как вы оказались с ним в машине.
У Келси вырвался стон, она откинула голову и уперлась ею в стену, потому что вдруг не стало сил удерживать ее прямо.
– Он не помнит?
– Нет. – Короткое слово прозвучало беспощадно. – Поймите это, мисс Уиттейкер. Я тоже не знаю, что случилось в тот вечер. Я знаю только то, что по каким-то причинам для Брэндона невыносимо это вспоминать. Его мозг предпочел уничтожить это воспоминание. Он ничего не знает, и я не хочу, чтобы вы рассказали ему.
Брэндон с облегчением почувствовал, как по всему телу медленно растекается онемение. Благодарение небесам, лекарства наконец опять начали действовать.
Дежурная сестра щебетала и щебетала, но ее голос уходил все дальше – Брэндона засасывало в создаваемый лекарствами мир, куда-то туда, где все бесцветно, бесчувственно. Нестерпимая боль, миг назад терзавшая его голову, уступила место черноте, пульсировавшей с низким звучанием виолончели. Острая резь в глазах стала просто далеким, окрашенным в красное жалобным воем.
Странно, впрочем, подумал он с нарастающей отрешенностью: я всегда так любил жизнь, любил преодолевать трудности и все такое, а теперь предпочитаю эту пустоту…
Но никогда прежде его мир не походил на этот – полный людей, досаждающих ему вопросами, на которые нет ответа, и рассказывающих вещи, которые для него невыносимы. Нужно ли в таком случае удивляться? Покажите мне человека, который не бежал бы из такого мира! Он расслабил все мышцы, чтобы пустота поскорее вобрала его в себя.
Но, не успев уйти в пустоту, он услышал приближающиеся шаги. Эти звуки задержали его.
– Брэндон, – пытался найти его нежный голос. Прекрасный, но отчаявшийся голос, одна-единственная спичка, которой не осветить бездонного колодца. – Брэндон, ты меня слышишь?
Читать дальше