Пэт Кэдиган - Власть и страсть (ЛП)

Полет прошел превосходно. Так всегда бывает, потому что они обычно садят меня в первый класс, и по возможности, без соседей. В ночные рейсы, как например, сегодня, в моем распоряжении весь салон первого класса с красотками-стюардессами, которым (точно говорю), приходится заставлять себя быть со мной милыми. Я не знаю почему, да и не парюсь особо, но порой задумываюсь: дело в запахе или просто у меня глаза такие? Вильянуэва как-то обмолвился, что от меня у людей мурашки по коже. Я откинул спинку кресла назад, смотрел свои флэш-ролики, никого не беспокоил, и все облегченно вздохнули, когда самолет наконец приземлился.

После не особо утомительных телефонных переговоров я получил автомобиль и направился прямо в город. Я отлично здесь ориентируюсь: и прежде выполнял поручения в этом городе, и Компания не была единственной, кто обращался ко мне, когда был нужен специалист моего профиля.

Тащусь на пятидесяти пяти по адресу, указанному на бумажке. Мидтаун, в двух кварталах к востоку от центра, дома в викторианском стиле. Прямь вижу, как по всему району идет, как бишь ее, типа подтяжки лица: богатеи покупают и ремонтируют старые дома, потому что журналы и телевидение сказали им, что пришла пора полюбить старину и восстанавливать старые здания.

Я думаю о других домах на той же улице, о том, что находится внутри них, о том, что я мог бы там сделать. Уверен, что мне бы понравилось и не причинило бы особых проблем, но я заключил сделку по доброй воле, и буду придерживаться ее до тех пор, пока Штинер с Вильянуэвой и люди, стоящие за ними, выполняют свою часть. Вот если они облажаются, если они захотят меня наебать, тогда дело другое — тогда они сильно пожалеют.

Звоню в дверь; дома никого. Правильно. Мне нужно, чтобы никто не беспокоил меня во время просмотра флэш-роликов. Возможность подумать о том, что я хочу сделать, и о том, что я сделать обязан, и эти вещи не так уж сильно отличаются друг от друга. То, что Штинер называет «процедурой», а я — новым способом игры. Не таким уж и новым, если честно — я подумывал о чем-то подобном еще когда был… как бишь его… фрилансером, да и вытворял кое-что такого рода на практике. Полагаю, именно это заставило их нанять меня вместо того, чтобы пристрелить по-тихому, а затем прикопать.

Итак, четыре утра, и я на месте. Я сразу понимаю, что прохожий, пересекающий улицу — из этого дома. Я всегда узнаю их, хотя и не понимаю, почему: разве что монстр-человек признаёт монстра-нелюдя. Я не чувствую ничего, кроме легкой нервозности по поводу проникновения в дом. Проходит всегда легче, чем ожидаешь, но я всё равно каждый раз нервничаю.

Прохожий выходит на свет, я вижу, что это мужчина, вижу, что он не один, и прихожу в ярость, потому что ни чертов Штинер ни гребаный Вильянуэва ничего не сказали о ребенке. А потом я слегка остываю, потому что ребенок тоже один из них. Десять, может двенадцать лет с тех пор, как он встал. Я беру бритву, режу кожу головы под волосами, выдавливаю кровь так, чтобы она сбежала на моё лицо, а затем выхожу из машины, в тот момент, когда они шагнули на первую ступеньку своего дома.

— Пожалуйста, помогите, — прошу я не очень громко, ровно настолько, чтобы они меня услышали, — меня ограбили, они забрали всё кроме одежды, документы, кредитки, наличные…

Они останавливаются и смотрят, как я бегу к ним по улице, и первое, что они замечают — конечно же, кровь. Кого-то кроме них (или меня, естественно) это могло бы напугать. Я добегаю до тротуара и оседаю наземь практически около их ног.

— Можно мне позвонить по вашему телефону? Пожалуйста? Я боюсь оставаться здесь, машина не заводится, а они еще могут бродить вокруг…

Мужчина наклоняется и поднимает меня за подмышки.

— Конечно. Заходите, мы вызовем полицию. Я врач.

Мне приходится прикусить губу, чтобы не заржать. Он может быть администратором, но никак не ебучим врачом. Я чувствую вкус крови и позволяю ей просочиться изо рта, и эти двое, мужчина и ребенок, нетерпеливо тянут меня в дом.

Милый дом. Все это викторианское говно любовно восстановлено, даже эти причудливые штуки на стенах, как их там, текстурированные обои. Я окидываю взглядом гостиную прежде чем мужик прёт меня наверх, говоря, что там у него сумка с лекарствами. Наверняка так и есть, и готов дать руку на отсечение, что их совершенно не беспокоит, что подошедший к дому в четыре утра окровавленный парень без документов может оказаться преступником. Я как-то раз спрашивал Вильянуэву, переполняются ли они когда-нибудь до краев, так чтоб не влезло ни капли, но Вильянуэва ответил что нет, у них всегда находится место для еще одного, особенно когда они ограничены во времени. Рассвет. Я закончу намного раньше, но даже если не успею, солнце доделает работу за меня.