Дарлин Гарднер: Приглашение на праздничный ужин

Наконец они подъехали к кварталу, состоявшему из широких красивых улиц с большими домами в викторианском стиле, в окнах которых почти повсюду горели свечи.

После нескольких поворотов Коул, по примеру Анны, поставил машину у края тротуара рядом с домом. Ему было трудно определить, что производит большее впечатление — величественная красота двухэтажного дома или сотни мигающих огоньков, которые превратили это место в сказочную зимнюю страну.

Выйдя из машины, он подошел к Анне, стоявшей на тротуаре перед домом. Она, казалось, окаменела.

Кроме куклы-кивунчика, Коул увидел у нее в руках темно-зеленую сумку.

У нее был высокий для женщины рост — вероятно, около метра семидесяти, пропорциональная женственная фигура с приятными округлостями и длинные стройные ноги, в данный момент скрытые по щиколотку красным пальто.

С лица, напоминавшего своим овалом сердечко, смотрели большие карие глаза, волны каштановых волос разметались по плечам. На ней снова красовался колпак Санта-Клауса, который подчеркивал почему-то отнюдь не веселое выражение ее лица.

— Что-то не так? — спросил Коул, дотронувшись до рукава красного пальто.

Когда Анна отступила на шаг и кивнула, он похолодел. Неужели она узнала его тайну? Возможно ли, что он как-то выдал себя?

— Когда мы ехали сюда, мне внезапно пришло в голову, — она замялась, — что вы — мужчина.

Какое облегчение! Она не знает.

— В последний раз, когда я проверял это, так оно и было. Я мужчина, — подтвердил он, подняв брови. — Вам нужны доказательства?

— Нет, конечно, — возразила Анна официальным тоном, но ему показалось, будто что-то промелькнуло в ее глазах, напомнивших ему глаза лани. — Вы не понимаете. Я не привожу мужчин в дом, где живет моя семья.

— Никогда? — вырвалось у Коула. Он встревожился, когда понял, что перспектива быть представленным семье радует его.

— Никогда, — подтвердила она с необыкновенной твердостью. — И особенно в праздники. Мне не нужно, чтобы они делали скоропалительные выводы.

— А-а-а, — понял Коул. — Вы не хотите, чтобы ваши родные приняли меня за вашего «молодого человека».

— Вот именно. — Анна кивнула в направлении его машины:

— Послушайте, я не обижусь, если вы быстренько сбежите отсюда. Если они не подсматривают в окна, вас никто не увидит.

— Я совладаю с вашей семьей, — заявил Коул, скрестив руки на груди поверх черного шерстяного пальто.

— Вы не знаете, какая у меня семья, — возразила Анна, упрямо выпятив челюсть.

— Так познакомьте меня с ней, — с таким же упорством возразил он.

Коул собирался взять ее за локоть и проводить до двери, но Анна резко повернулась на каблуках и направилась к дому.

— Прекрасно! — обернувшись через плечо, воскликнула она. — Но не говорите потом, что я не предупредила вас.

Коул шел за ней по тротуару, чувствуя необъяснимое раздражение из-за ее нежелания, чтобы семья приняла их за пару.

Для него уже не имеет значения то, что, пока она не пригласила его на ужин, он старался думать о ней только как о холодном, неприступном боссе.

Но теперь… теперь он начинает воспринимать ее по-другому.

Коул нахмурился, с неудовольствием думая о том, что он не может позволить себе слишком сблизиться с Анной. В противном случае у него может сорваться с языка, что он совсем недавно обрел своего родного отца.

Тогда ее мнение о нем изменится, и он сомневается, что в лучшую сторону.

Особенно, если этот отец — Артур Скиллингтон, владелец и главный исполнительный директор полудюжины магазинов, которые составляют «Скиллингтон Ски Шопс».

Входя перед Коулом в дверь родительского дома, Анна слегка тряхнула рукой, тщетно надеясь освободить свой локоть, который он держал мертвой хваткой.

Неужели этот мужчина не понимает, что он подливает масла в огонь, который и так уже горит ярким пламенем?

— Отпустите! — прошипела она, но, по-видимому, недостаточно громко, чтобы заглушить гул разговоров и рождественских песнопений, доносившихся из музыкального центра в гостиной.

— Что вы сказали?

Коул наклонил голову так низко, что она ощутила на щеке его теплое дыхание.

— Я сказала… — начала Анна, но ход ее мыслей мгновенно прервался, когда Коул наклонился еще ниже.

Ее пульс немедленно откликнулся такой частой дробью, что ей бы позавидовал маленький барабанщик в рождественском гимне. Коул усмехнулся, и в его глазах вспыхнули огоньки. Неужели он догадался, как странно она чувствует себя в его присутствии?