Дарлин Гарднер: Сердца пламень жгучий

Darlene GARDNER

ONE HOT CHANCE

2003

Ночь была необычно светлая. Полная луна освещала брусчатку улицы и многочисленную толпу.

Тиффани Олбрайт заметила, как какой-то молодой человек резко откинул назад голову, издал громкий крик и присоединился к компании парней, которые с оглушительными воплями, вскинув вверх руки, сдвинули вместе пластиковые кружки с пивом.

Тиффани взяла под руку Сьюзи Доллинждер и блаженно вздохнула.

— Хорошо все-таки, что я решилась приехать к тебе на День святого Патрика! Давно я так хорошо не отдыхала! — Глаза Тиффани радостно сияли.

Сьюзи, натуральная блондинка с красивыми пышными локонами и задорными веселыми ямочками на круглых щеках, нахмурилась, недовольно покосившись на парочку, целовавшуюся прямо у них перед носом.

— Ну, не знаю. Вообще-то, приглашая тебя в Саванну, я не предполагала, что ты приедешь именно в это время. В выходные я буду очень занята, и кроме того…

Она замялась, и Тиффани с любопытством посмотрела на нее. Сьюзи была ее лучшей школьной подругой. Они были неразлучны, пока Государственный департамент не отправил ее отца вместе со всей семьей на работу в Австралию. Она вернулась в Саванну три года назад и с тех пор постоянно зазывала Тиффани к себе в гости.

— Что «кроме того»? — спросила Тиффани.

Сьюзи вздохнула:

— Мне казалось, ты любишь традиционную, размеренную и сонную Саванну, а не такую, как сейчас. — Она указала неопределенным жестом на оживленных людей.

Историческая Ривер-стрит, мощенная брусчаткой, когда-то служившей балластом для кораблей, славилась обилием ресторанов, кафе, отелей и сувенирных лавок, которые располагались в бывших складах и казармах, построенных еще в начале XIX века. Из беседок в небольших сквериках открывался великолепный вид на бухту с огромными кораблями, постоянно прибывавшими в порт или покидавшими его.

Был вечер четверга, до начала праздника оставалось еще двадцать четыре часа, однако толпа уже собралась нешуточная.

— А что плохого в такой Саванне? — Тиффани глянула на двух парней лет двадцати, которые шли в обнимку и громко, хотя и довольно фальшиво, распевали популярную песню «Улыбка в ирландских глазах».

— Да ничего, — отозвалась Сьюзи, — просто город к этим выходным словно сошел с ума, а у тебя всегда были консервативные взгляды.

— Вовсе нет!

— Твой отец — политик старой школы, он больше двадцати лет был конгрессменом от штата Айова.

— Так это отец, а не я.

— Ты живешь в Вашингтоне, занимаешь высокие посты, ужинаешь в дорогих ресторанах. Если ты не консерватор, тогда я вообще ничего в людях не понимаю.

Тиффани сложила руки на груди: и это говорит Сьюзи — само воплощение жизни и свободы.

— А тебе не приходило в голову, что я могу устать от такой жизни и мне когда-нибудь тоже захочется сорваться и натворить глупостей?

Какой-то лихой подросток, поровнявшись с ними, вдруг изо всех сил подул в пластиковую трубу. Раздался резкий, пронзительный звук. Тиффани невольно взвизгнула и подпрыгнула от неожиданности.

Сьюзи засмеялась:

— Ну, как?.. Ты даже одета не как остальные.

— На мне одежда такого же зеленого цвета как у всех [1] Традиционным считается зеленый цвет, причем зеленым должно быть все, включая пищу. — Здесь и далее прим. перев. !

— Ты думаешь, в старину женщины носили в день святого Патрика дорогие изумрудно-зеленые брючные костюмы, сшитые на заказ?

— Ты знаешь, на мой рост готовой одежды не подберешь, — защищалась Тиффани.

— Знаю я все про твой рост, — засмеялась Сьюзи.

Тиффани тоже рассмеялась и снова взяла подругу под руку.

— Ну хорошо, может, во мне и накопилось много чопорности, но сейчас я готова на какие угодно глупости. Ведь департамент отсюда далеко.

— Только не говори, что тебе не нравится твоя работа!

— Пока очередной политик с вялой улыбкой протягивает руку для пожатия, мне иногда хочется сдавить ее как следует. Или выплеснуть содержимое бокала в лицо не в меру шустрому адвокату. — Тиффани наслаждалась свежим морским ветром. Хотя был лишь март, жара днем стояла почти тридцатиградусная, и лишь к вечеру температура опускалась до двадцати градусов. — Особенно в последнее время пришлось тяжело, я чувствовала себя словно в западне. Да еще мама постаралась — изо всех сил пыталась выдать меня замуж за очередного… «надутого пузыря», подающего, по ее мнению, большие надежды.