Лилиан Пик - На пороге любви

По мнению Клеон, все дело было в погоде, которая пробуждала в душе все самое лучшее. Даже птичье пение звучало звонче обычного, как будто птицы тоже чувствовали необходимость отметить прекрасный день, до того как атмосфера вернется в состояние привычной английской серости.

Безоблачное небо было средиземноморски-голубым, однако сельский ландшафт оставался английским по своей сути — зеленые поля, живые изгороди, коттеджи с красными крышами и холмы вдали. Клеон чувствовала единство с природой и знала, что если когда-нибудь ей придется покинуть эти места, то сердце ее навсегда останется здесь.

Рука надежно удерживала на боку репортерский блокнот, один из инструментов ее ремесла. Она была журналисткой, молодой и энергичной сотрудницей местной газеты, и направлялась к пожилой леди, чтобы взять у нее интервью.

Около двух недель назад, когда Клеон впервые обратилась к ней, та чувствовала себя неважно и не расположена была беседовать.

— Приходите еще, дорогая, — сказала старушка, — когда я отделаюсь от этой ужасной простуды. Мне бы хотелось поговорить с вами. — И, провожая Клеон до дверей, повторила, как бы добиваясь обещания: — Ведь вы придете снова, не так ли?

Итак, Клеон сдержала обещание и возвращалась, чтобы выслушать старую леди.

Она приподняла тяжелый черный дверной молоток и мягко опустила его. Довольно долго в доме все было тихо, и Клеон начала беспокоиться. Все ли в порядке со старушкой? Дверь распахнулась.

— Заходите, заходите, дорогая, — позвал мягкий голос.

Клеон последовала за низенькой, хрупкой женщиной в гостиную и подивилась необычайному для особы такого почтенного возраста проворству. Наконечник трости стучал по доскам пола в такт быстрым уверенным шажкам, создавая у Клеон ощущение, что, если бы шаги осмелились отстать, трость застучала бы нетерпеливо: «Бодрее, не останавливаться!»

Хозяйка осторожно уселась в кресло с высокой спинкой, и Клеон заметила, как аккуратно причесаны седые волосы, как они плавно переходят в пучок и как вывалившаяся шпилька неустойчиво повисла над воротничком жакета старой леди.

— Вы позволите? — спросила Клеон и, не дожидаясь ответа, жестом любящей внучки нежно воткнула шпильку на место.

— Это шпилька? — засмеялась старушка. — Они — несчастье всей моей жизни! Иногда мне кажется, что у них свой характер и они не собираются повиноваться моим старым пальцам.

Однако Клеон знала, что эти «старые» пальцы до сих пор способны создавать произведения искусства: это и являлось причиной ее визита. Старую леди знали как кружевницу, но никто не знал, для кого плелись эти кружева.

Клеон уселась на стул в ногах старушки.

— Мое имя миссис Ферс, миссис Бэсс Ферс, — сказала та, терпеливо дожидаясь, пока это будет записано.

Клеон почти с благоговением внимательно вглядывалась в паутину петель и узоров, вывязанных на образце кружева, который был у нее в руках. Она подумала, что это самые красивые кружева, какие ей доводилось когда-либо видеть.

— Это, дорогая, булавочное кружево, и сделано оно при помощи крючка и большой двузубой вилки. А это — вязаное кружево, и для него я пользуюсь особенным длинным крючком. Видите, какая прекрасная фактура получается? — Миссис Ферс мягко рассмеялась. — Напишите, что я принадлежу к ушедшему миру — миру, который ценил в вещах красоту и изысканность. Видите, дорогая, — продолжала она, подмигнув, — даже слова, которыми я пользуюсь, сейчас вышли из обращения.

— А для кого вы делаете эти чудесные кружева? — спросила Клеон. — Это, кажется, никому не известно? Для ваших внуков?

Лицо старушки погрустнело.

— Дорогая, мне восемьдесят лет. Мой внук уже вырос. — Потом она улыбнулась. — Но я все же надеюсь, что он когда-нибудь подарит мне правнука.

— Он женат?

Миссис Ферс покачала головой и засмеялась.

— Но я не теряю надежды. Ему сейчас за тридцать, и я все время ему говорю — он иногда приезжает навестить меня. — Она покачала головой. — Я никогда не знаю, когда он приедет, но как только он входит, я говорю ему: «Тебе следовало бы завести девушку». А он говорит: «У меня их полдюжины». А я говорю: «Но ни одну из них ты не любишь». А он говорит: «Я всех их люблю, бабуля!» А потом он смеется и говорит, что готов жениться на всех разом, если это сделает меня счастливой.

Ее звенящий смех как бы приглашал присоединиться, что Клеон и сделала.

— А как насчет вас, дорогая? — спросила миссис Ферс, вытирая заслезившиеся от смеха глаза. — У вас есть молодой человек?