Лилиан Пик: На пороге любви

— Его зовут Айвор. Он работает в банке.

— И вы собираетесь пожениться?

— Я надеюсь на это. Когда-нибудь, когда мы скопим достаточно денег, чтобы обзавестись собственным домом.

— Разумно, — кивнула миссис Ферс.

Они попили чаю и поговорили еще. Наконец Клеон сказала, что ей пора идти. Уходя, она напомнила миссис Ферс об обещании сплести для нее кружево.

Клеон нужно было добираться до работы автобусом, однако сияние солнца было так соблазнительно, что она предпочла пешую прогулку через поля. Она разулась и пошла, наслаждаясь ощущением ходьбы по прохладной, мягко поглаживающей ноги стеблями траве. Покачивая босоножками в одной руке и держа блокнот в другой, она чувствовала, что ей больше ничего не надо.

Она перебралась через изгородь и спустилась в лесистую лощину, снова надев босоножки — хворост и сухие листья были не так приятны для ног, как трава, — и взглянула на ветви над головой. Соблазн был слишком велик, чтобы устоять. Клеон решила, что может позволить себе отдохнуть несколько минут под любимым деревом.

В тишине, слушая птичье пение, вне досягаемости шума машин и выхлопных газов, отвлекаемая лишь шепотом ветерка, Клеон думала о старой леди. Она пристально вглядывалась в зеленый покров листьев на фоне прозрачной голубизны и размышляла о нежных кружевах, появляющихся из-под искусных рук.

Клеон пошарила в кармане, вытащила образец, который миссис Ферс дала ей, и подержала кусочек кружева на фоне неба. Полюбовавшись, спрятала его и стала вспоминать приятную обстановку, в которой жила старушка, — хорошо сохранившийся коттедж, отличного качества ковры, мебель — и подивилась, на чьи деньги кружевница живет в таком комфорте.

Пчела, с жужжанием пролетевшая мимо Клеон, напомнила ей об обязанностях. Надо было возвращаться. Она стряхнула оцепенение и остаток пути проделала бегом. Надеясь остаться незамеченной, прошмыгнула по коридору к репортерской комнате. Это, возможно, удалось бы, если бы Клеон не почувствовала, как что-то колет ей пятку. Решив, что больше не сможет сделать ни шагу, пока не уберет мешающий предмет, она сняла босоножку и встала на одну ногу, прислонившись для устойчивости к стене. Встряхивая босоножку, Клеон возмущенно бормотала:

— Колется, как целая ветка, а на самом деле это всего лишь кусочек коры.

— А он что, сильнее кусается?

Клеон презрительно обернулась:

— Если это было задумано как шутка, Майк, то пойди-ка и завари чаю. Это у тебя лучше получается.

Дверь в коридоре открылась, но они не обратили на это внимания.

— Кстати, о чае, — продолжал парень, — ты пропустила свою обычную дневную чашку. Должно было случиться по крайней мере национальное бедствие, чтобы заставить тебя так поступить. Что произошло?

— Я пила чай со старой леди. Намного вкуснее того пойла, которое ты готовишь для нас.

— Благодарю за комплимент, Клеон, — хорошая рифма «пион».

Она не отреагировала резкостью, как делала всегда, когда Майк декламировал очередные вирши по поводу ее имени. Разочарованный, он разглядывал пятно на ее пятке.

— Опять ходила босиком? Грязное хобби, так я это называю. Смотри, чтобы Айвор не узнал, а то не женится на тебе.

На этот раз Майк добился желаемой реакции — он едва успел уклониться от просвистевшей в воздухе босоножки. Она миновала его и была ловко поймана мужчиной, стоящим в дверях редакторского кабинета.

— Ну вот, этого только не хватало, — прошептал Майк. — Это гость мистера Райли, какая-то важная персона. Держись от него подальше! — Он пожелал Клеон удачи и заспешил по своим делам.

Глаза, пристально смотревшие на девушку с расстояния около семи футов, были карими, насмешливыми и лениво-удивленными. Затем, словно близнецы-исследователи в поисках неоткрытой земли, они прошлись по Клеон с головы до ног, останавливаясь по пути то тут, то там как бы для того, чтобы освежиться и отдохнуть. Они начали с растрепанных ветром каштановых волос, перешли на немигающие глаза газели, на упрямую ямочку на подбородке; они смотрели на ее розовую, открывающую шею блузку, туго облегающие голубые брюки; на некоторое время задержались на уровне пола, остановившись вначале на обутой ноге, затем на босой.

Все это длилось несколько секунд, но для Клеон, задержавшей дыхание и стоящей на одной ноге, поджимая и выпрямляя обнаженные пальцы другой, они показались часами. Он действовал медленно и расчетливо, начисто лишив Клеон чувства собственного достоинства; она неуверенно пошла в его сторону, протягивая руку в умоляющем жесте. Если Клеон рассчитывала, что он сразу же вернет ее вещь, то ей пришлось разочароваться — когда она наконец очутилась прямо перед ним, он спрятал босоножку за спину. Придется извиниться, тогда, быть может, он сжалится над ней и вернет обувь.