Дэй Леклер - На балу грёз

Его пальцы исполнили восхитительный вальс на ее обнаженном плече.

— Это тебе не грозит, mi alma, — был вкрадчивый ответ.

— Почему? — всполошилась Элла.

— Разве тебе есть что предложить другому мужчине? — Он безжалостно тянул паузу. — Твое сердце принадлежит мне.

— Нет!

— Брось! Ты сама недавно это доказала. Так выдать себя одним поцелуем!.. Мысль, что он проник в тайники ее сердца, сразила Эллу.

— Раф, отпусти меня, — взмолилась она. Тщетные мольбы. Ясно как Божий день: он давно определил их судьбу.

— Не могу, — подтвердил он ее опасения. — Брак на бумаге — бесчестно. Тот другой возненавидит тебя. Пойми, наконец!

Ком подкатил к горлу — Элла молча качала головой.

— Послушай, — не отступал Раф. — Эта тяга между нами — неожиданность для нас обоих. Когда я шел сюда, у меня и в мыслях не было, что, увидев тебя, я испытаю такое.

— Да уж, не романтические чувства гнали тебя, — с ожесточением сказала Элла.

— Не тебе говорить! Разве сама не считала, что наши прежние отношения в прошлом? Но нет. Ничего не изменилось.

Слезы поражения блеснули в Эллиных глазах. Вот и конец. Раф украл у нее надежду встретить счастье на «Золушкином балу».

— И что дальше?

— Ничего особенного. Пойдем по проторенной дорожке, поженимся.

Вот опять. Элла никак не могла поверить в серьезность его слов. Невольно она вцепилась в его мускулистые руки. Раф был воплощением самой силы, дикой, неукротимой.

— Так не годится, Раф.

— Очень даже годится. Это практично. И обещаю… — легкими, нежными поцелуями он обрисовал контур ее губ и внезапно остановился, оставив ее с ощущением потери и томления, — ты получишь удовольствие от нашего брака.

Элла опустила взгляд, пока расплавленное серебро желания в его глазах вконец не лишило ее рассудка. Она будет бороться, она собьет его с задуманного курса.

— О каком браке может идти речь?

— Но где мы? На «Золушкином балу»? На ночи волшебства и чудес, — не моргнув глазом напомнил Раф, — где исполняется неисполнимое.

— С другим человеком — может быть, — не осталась Элла в долгу. — Только не с тобой. Ты ведь не веришь в это. И пришел за другим. Ты пришел замутить воду. Поздравляю, тут ты мастер.

Раф прижал Эллу к груди, положил ее голову на свое плечо. Сколько раз он держал ее вот так. И, кажется, никогда это не было так правильно, так необходимо. Его близость и возбуждала, и успокаивала; прежний откровенный сексуальный призыв стал нежнее, мягче. И вновь мысли Эллы о сопротивлении были изгнаны его поцелуем.

— Amada , тебя никто не спрашивает. Желай не желай другого мужчину — все напрасно. Разве не ты говорила, что волшебство бала действует и на сложные пары? Отчего не поверить, что оно коснется и нас? И что бы меня сюда ни привело, быть вместе нам на роду написано.

Элла подняла голову. Ее душа жаждала верить в его слова.

— Будь ты другим, я бы согласилась. Я верю, «Золушкин бал» способен изменить любого человека… — Элла вдруг умолкла. Не пора ли отбросить геройство и вести себя умнее?

— Что же ты, договаривай! — Как холод бесплодную долину, мрачная опустошенность сковала Рафа. — «Золушкин бал» способен изменить любого человека, но не меня?

— Не тебя. — Ясные глаза Эллы, сейчас подернутые горечью, в упор смотрели на него. — Ты слишком черств, безжалостен, холоден. Никому не доверяешь, всех подозреваешь, а свои чувства держишь на замке.

Впервые с момента их встречи его строгое лицо осветила широкая улыбка, только усилившая страдания девушки.

— Какой комплимент.

— Вот-вот. — Она сделала попытку оттолкнуть его. — Что для меня черное, для тебя — белое.

— Ну что ж, чтобы пойти на компромисс, счастливее обстоятельства не придумаешь. — Раф вернул голову Эллы на свое плечо.

Элла устала рваться на волю и расслабилась.

— Давай начистоту, Раф. У тебя нет веры. Моей же на двоих не хватит. А бросать дело на волю случая не хочу.

— Что бросать на волю случая? — Раф удивленно поднял бровь.

— А то: как только удовлетворишь свое любопытство, ты обозлишься на себя, да и на меня — и все потому, что одной сумасшедшей лунной ночью потерял голову.

— Любопытство, говоришь? — Внезапная ярость захлестнула Рафа. Он нащупал и приподнял ее грудь, словно взвешивая. — Это зовется любопытством?! — Раф пристально смотрел Элле в глаза, теребя большим пальцем затвердевший сосок. — Не прикидывайся, amada .

Элла тяжело задышала. Можно сколько угодно уповать на небеса, но невозможно скрыть сладкую истому, которую он вызывал к жизни, истому, которая срывала последние покровы благовоспитанности. Элла беспомощно схватила руку Рафа. Когда он к ней прикасался, ее мысли шли вразброд, и Раф знал это, знал и играл на ее беззащитности, чтобы подчеркнуть свою правоту.