Дэй Леклер - На балу грёз

Целых пять лет он выкорчевывает эту женщину из своей жизни. Она украла его сердце, обвилась вокруг него, подобно опасному колдовскому дереву, чьи корни уходят глубоко в землю, а молодые побеги прорастают сквозь кирпич, камень, известку, сокрушая все преграды.

Безусловно одно.

Он хочет ее. И, нет сомнений, однажды он сильно пожалеет о своем поступке, о преступлении, за которое будет расплачиваться до конца своих дней. Любая кара будет справедливой.

По крайней мере наступит развязка. Горечь затопила Рафа. К чему так убиваться? Он жаждет Эллу, он жаждет мести. Женившись, он убьет двух зайцев.

— А вот и мы! — В комнату влетела Генриетта, за ней, не спеша, Дональд. Увидев Рафа, мать Эллы встала как громом пораженная. — О Господи, — прошептала она. — Мистер Бомонт?! К-какая неожиданность…

— Миссис Монтегю, мое почтение. — Раф церемонно поклонился.

— Что вы здесь делаете? — Отец Эллы не стал играть в приличия.

Элла поспешно взяла Рафа под руку, не давая разыграть сцену из плохого водевиля.

— Раф здесь ради меня. Я выхожу за него замуж, и он пожелал, чтобы вы при этом присутствовали.

Дональд посмотрел недоверчиво. Генриетта же с облегчением воскликнула:

— Мечта сбылась. Я так молилась.

В который раз Раф изумился: Монтегю их благословили.

Он прикрыл глаза, не желая лицезреть, как эти двое бросаются к Элле, сжимают ее в объятиях, обмениваются слезными поцелуями, поворачиваются к нему. Генриетта радушно прижала Рафа к груди, затем взяла дочь за руки и отвела для тайных напутствий. Дональд протянул руку.

— Рад, что вся эта чехарда наконец-то уладилась, — прямо сказал он. — Ты чуть не разбил Элле сердце, обвиняя ее в поступке Шейн.

— Этой вины я с нее не снимаю, — парировал Раф. — Женитьба ничего не меняет. Как и моего взгляда на «Золушкин бал». На вашей дочери я женюсь не ради, а, скорее, вопреки.

Уставившись на Рафа, Дональд надолго замолчал.

— Сводишь счеты?

Такая догадливость не удивляла. Отец Эллы, если не принимать во внимание его увлеченность «Золушкиными балами», во всем остальном был человеком трезвого ума и, конечно, понимал: человеческую натуру слагают и достоинства, и недостатки. Не только Добро, но и Зло. Но понимать не значит принимать…

— Вы понимаете? — подчеркнул Раф, скрестив руки. — Все до конца?

— К сожалению, да, мистер Бомонт. В вас горит желание заполучить мою дочь и вместе с тем отомстить.

— Ваша дочь этого не понимает.

— Элла любит. И еще — видит в людях только хорошее. Она не сомневается — месть будет побеждена. Я — нет.

— И что вы намерены делать?

— Пап? — Элла оставила мать и подошла к ним. — Что-то не так?

Дональд обхватил дочь за плечи и чмокнул в щечку.

— Все в порядке. Всего лишь возобновляю знакомство со своим будущим зятем. Солнышко, а не отметить ли нам это событие?

— Шампанским?

— Вот именно. — Дональд выждал, пока Элла отойдет и не сможет их слышать. — А на ваш вопрос, мистер Бомонт…

— Раф.

— …как угодно… отвечу так: я намерен отпраздновать замужество моей дочери.

— И все? — Раф наморщил лоб. — Вы меня удивляете. Стоять рядом — и ничего не делать?

Во взгляде Дональда блеснула холодная решимость.

— Поверь, я не питаю иллюзий насчет того, чего ты хочешь добиться этим браком. Но вот добьешься ли ты — это еще вопрос.

— Сомневаетесь? — не верил Раф.

— Вот именно, — последовал спокойный ответ. — В своих расчетах ты не учел одного.

Уверенность Дональда смутила Рафа. Что же упустил он и что не укрылось от старика Монтегю? Он мысленно перебрал все пункты своего плана, выискивая слабое место. Его глаза сузились. Нет, он предусмотрел решительно все.

В чем же оплошность?

— Ты не учел самого главного: сердцу не прикажешь. Иначе ты не повел бы мою дочь под венец.

— Какая чушь! — прорычал Раф, напрягая все силы, чтобы не взорваться. — Я никогда не позволю слюнявым сантиментам вмешиваться в мои решения.

— Что ж, — отец Эллы покачал головой, — продолжим наш разговор на Юбилейном балу. Увидим, кто прав.

— Как-как? — Раф не понял.

— А ты разве не знаешь? — удивился Дональд. — Ровно через год мы приглашаем всех поженившихся на Юбилейный бал, чтобы вместе отпраздновать первую годовщину. Такая традиция.

— А Шейн, — озираясь, Раф убедился, что Элла их не слышит, и понизил голос, — знала об этом?

— Сожалею, — сказал проникновенно Дональд, — но она знала.

— Так вот куда она поехала в ту ночь…

— Мне искренне жаль, — с неподдельным чувством повторил Монтегю. — Если тебя утешит, даю слово, что Элла ничего не знала. Мы сами об аварии узнали потом и не стали ей говорить.