Кэтти Уильямс - Еще раз о любви

— Хорошо. Встретимся в конференц-зале на верхнем этаже ровно через сорок пять минут. Воспользуйся служебным лифтом. Я сообщу секретарше о твоем приходе.

Шарлот сомневалась, что ее не пропустили бы к Рикардо теперь, когда ее лицо мелькает во всех газетах.

Она добралась до его офиса в рекордное время и пошла в сторону лифта, опустив голову, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Ее не должны видеть здесь, еще подумают, будто она ищет легких путей и пришла к Рикардо за помощью. Хотя так оно и есть.

Конференц-зал был больше похож на шикарный номер отеля. В одной из комнат стоял дубовый стол на двадцать человек. Отдельная комната выделена под роскошную ванную. Зачем? Разве кому-то из руководства может понадобиться душ после какой-нибудь конференции? Еще здесь была библиотека, кабинет, где на столе лежали все последние выпуски международных газет, и наконец просторная гостиная с множеством диванов и кресел и, конечно, баром, в котором можно найти алкогольные и безалкогольные напитки на любой вкус.

Все это Шарлот успела увидеть только потому, что пришла на двадцать минут раньше назначенного времени. Она расположилась на одном из диванов и стала ждать.

Когда Рикардо вошел в комнату, у Шарлот перехватило дыхание. Одну руку он держал в кармане элегантных брюк. Рубашка тщательно заправлена, на шее — галстук. Обычно, когда Рикардо возвращался домой, галстук он снимал, а две верхние пуговицы рубашки расстегивал.

Шарлот отогнала эти мысли прочь.

— Как ты мог? — бросила она, как только Рикардо сел напротив неё. Она поднялась и, подойдя к столу, взяла из стопки газет одну и, открыв ее на середине, бросила ему на колени.

Он увидел название статьи, написанное огромными буквами: «Любимый ребенок миллионера в эпицентре войны!»

Рикардо без интереса глянул на статью.

— Не нужно читать колонки сплетен, Чарли. Я никогда этого не делаю.

— Довольно глупо с твоей стороны, Рикардо! — Шарлот встала прямо перед ним, уперев руки в бока. — У меня нет собственной башни из слоновой кости, где я могла бы укрыться! Мне нужно ходить на работу и возить Джину в школу, а повсюду эти журналисты! Они превратили нашу жизнь в ад, Рикардо! — Она немного успокоилась, поняв: он ее слушает. — Они задают вопросы. Я не отвечаю, но все равно живу в постоянном страхе, ведь в газетах я могу прочитать о себе все что угодно!

— А как Джина все это воспринимает?

— Ужасно.

— Я ничего такого не заметил, когда говорил с ней по телефону вчера вечером.

— Она умеет скрывать, не хочет волновать тебя. — Шарлот провела рукой по волосам и снова опустилась в кресло. — Зачем было сообщать всем эту чудовищную ерунду о предложении руки и сердца и о моем отказе? Ты мог бы промолчать, и все бы к сегодняшнему дню уже десять раз забылось. Вместо этого ты наболтал кучу всего о семейных ценностях и традициях итальянских семей, выставив меня эгоистичной и бессердечной!

— Я предупреждал тебя о журналистах.

— Знаю! Но зачем ты с ними откровенничал?

— Я решил, это лучший способ от них избавиться. Одна тайна, одна недоговоренность, и все кинутся копать дальше, решив, будто тут есть что-то представляющее интерес. Этим людям нужны сенсации, а не проповедь скучного миллионера о традициях.

— Я бы не назвала твои откровения скучной проповедью. Вообще-то я считаю, такую проповедь можно переиначивать как угодно. — Внезапно у Шарлот заныло в животе.

— Ты завтракала?

— Как я могу сейчас есть? — Ее глаза гневно сверкнули. — Меня начинает тошнить от одной мысли об этих мерзких газетных сплетнях!

— Я попрошу принести тебе что-нибудь. Яичница и тост подойдут?

Шарлот с удовольствием съела бы такой божественный завтрак. Тем не менее она сказала:

— Я не голодна. Я совсем потеряла аппетит, когда начался весь этот кошмар.

— Ммм… Да. Поверь, я понимаю. — Рикардо взглянул на нее. Для уставшей, издергавшейся женщины она выглядела чертовски сексуально. — Я тоже был немного ошарашен, впервые увидев свою фотографию в итальянских газетах.

— Я больше чем немного ошарашена, Рикардо!

— Я бы убрал от тебя журналистов, если бы мог, но… — Он встал и по телефону попросил секретаршу сварить кофе.

Рикардо вышел, а уже через минуту вернулся с парой чашек кофе и тарелкой печенья на подносе. Шарлот пыталась игнорировать еду, но потом поддалась чувству голода. По правде говоря, утром она не ела. Журналисты под окнами нервировали ее. Кроме того на костюме Джины было слишком много пуговиц. Шарлот все еще застегивала их, пока дочь ела свою кашу.