Патриция Поттер - Менестрель

А затем она вспомнила тот волшебный момент, когда в мире не осталось никого, кроме нее и Робина, и чувства, переполнявшие их. Как это могло произойти?

Линнет услышала, как уезжает Келлум, а с ним — еще два человека. С ней остались Мэнфилд, кленденский егерь и один из слуг, живших в замке. Оба обитателя Клендена смотрели на нее с беспокойством. Они были благожелательно к ней настроены. Но, даже несмотря на их участие, она не могла не видеть их потрясения.

Ее поведение было возмутительным.

Но, может быть, ей удастся убедить их отвезти ее и Робина в деревню.

Мэнфилд, казалось, прочел ее мысли.

— Келлум станет всем рассказывать свою версию произошедшего, миледи. Вам следует быть там, чтобы поведать отцу свою собственную.

Линнет дотронулась кончиками пальцев до лица Робина, до его густых волос. Как же ей лучше поступить? Все, чего она хотела, — сделать так, чтобы ее менестрель был в безопасности. Защитить его. Это было странное чувство — одно из тех, за которые, как Линнет полагала, он вряд ли будет ей благодарен. В нем чувствовалась такая уверенность. Уверенность в себе. Даже необычная обходительность, которая, казалось, противоречила его положению в обществе.

Будет ли ему лучше в деревне? Но там не было лекаря, особенно такого сведущего, как Линнет. Почему Робин еще не очнулся? Не открыл глаза? Если они увезут его в деревню, то он может получить, а может не получить уход, в котором нуждается. И все равно ее отец найдет менестреля.

— Мы отвезем его в Кленден, — решила она.

Понадобились усилия двоих мужчин, чтобы поднять и перекинуть Робина через седло. Линнет взяла его лютню и села на свою кобылу, пока менестреля прочно привязывали к тяжелому седлу.

Всадники повернули к Клендену. Сердце Линнет сильно заколотилось, когда она поняла, с чем ей придется столкнуться. И Робину. Но ничто не имело значения, если он выживет. А ее воспоминания придадут ей силы. Должны придать.

Дункан очнулся в темном влажном помещении. Казалось, его голова готова треснуть и разлететься на мелкие кусочки. Он едва мог различить очертания каменных стен — настолько мал был луч света, проникающий в окно.

Дункан пошевелился, и приступ боли прокатился по всему его телу, как гром во время грозы. Он попытался встать, но ноги его не держали. Дункан дотронулся до щеки и почувствовал проступившую жесткую щетину и липкую влагу сочащейся крови.

Он попытался вспомнить события последних нескольких часов. Затем его охватила паника. И страх.

Дункан не знал, где находится.

И, что еще важнее — не мог вспомнить, как попал в это место.

Линнет никогда не видела такого разочарования, такой печали, какие появились на лице ее отца. Но хуже всего было его недоумение. Как могла дочь поступить подобным образом?

На лице матери Линнет застыло обычное холодное выражение. Но девушка видела, что мать едва сдерживает гнев.

— Завтра ты отправишься в монастырь Хоули Кросс в Уикфорд, — заявила хозяйка Клендена. — Ты погубила нашу семью. Ты разрушила будущее своих сестер. Возможно, ты даже приговорила своего отца к смерти. Ему было необходимо расположение Ланкастеров. Теперь у нас нет никакой надежды его добиться.

Линнет не придала значения словам матери. Девушка не могла вспомнить, когда в последний раз ее мать дотронулась до нее или спела колыбельную, или показала любое другое чувство, а не обычное презрение. Линнет всегда ощущала, что была угрозой красоте своей матери, ее вечной погоне за молодостью. А еще девушка знала, что мать хотела сыновей, а не дочерей. И все три ребенка были живым доказательством неудачи графини Кленденской.

— Я хочу убедиться, что ему обеспечат надлежащий уход, а затем отпустят, вернув все вещи, — попросила девушка.

— Он соблазнил тебя, — голос ее отца был похож на раскат грома. — Я могу приказать повесить его за незаконное вторжение в свои владения, за… то, что он дотронулся до тебя.

— Я все еще девственна, отец. И он не делал ничего из того, чего я не желала, — возразила Линнет. — Я скажу об этом даже на суде.

— Не скажешь, если он не выживет, — заявила ее мать. — Никто не обвинит нас, если… этот мужчина умрет от полученных ран.

Линнет знала, что ее отец был вправе распоряжаться жизнями людей, а теперь он был достаточно разгневан, чтобы воспользоваться этим правом. Она не узнавала того любящего, потакающего ей во всем родителя, которого любила.

— Я сделаю все…