Хэмпсон Энн - Крылья ночи

— Ты действительно в это верила? Я приписывал тебе больше здравого смысла. Я получил для тебя разрешение на работу — и это все, что тебе было нужно. Твоего друга, должно быть, неправильно информировали.

— Теперь я это поняла.

— И это из этих денег ты оплатила такси.

Леон говорил сам с собою, еще сильнее хмуря брови. Но вскоре его лицо прояснилось, и теперь он выглядел всего лишь немного усталым. Однако надменный изгиб его рта не смягчился, не исчезло и выражение превосходства, такое же, как на лицах мраморных статуй древних богов.

— Я должен перед тобой извиниться, — наконец произнес он. Манера его речи выдала, как тяжело ему было произносить эти слова. — Я сожалею, Мелани, что подозревал тебя в воровстве и в том и в другом случае. Это, возможно, теперь тебя мало интересует, но Ольга отсюда ушла и больше не вернется в гостиницу.

— Я знаю… — Горло ее пересохло, но девушка добавила: — Сандра уже сказала мне о своей новой должности.

Уныние медленно охватывало ее. Слова мужчины, сказанные им минуту назад, огненными буквами запечатлелись в мозгу: "Это, возможно, теперь тебя мало интересует…" Значит, он ее не любит.

— Деньги, которые принес твой друг Костагис, и те, что присвоила мисс Ньюсон, на столе, позади тебя.

Мелани обернулась, но не притронулась к стопке банкнотов, лежавших там.

— Ты смог забрать их у Ольги? — удивилась она. Потом слегка пожала плечами. — Это уже не важно.

— Нет, важно!

Голос Леона был резок, и, когда мисс Роусон заметила вспыхнувший в его глазах гнев, мурашки побежали по ее спине. Ольга, несомненно, испытала несколько неприятных минут, прежде чем получила увольнение.

— Деньги принадлежат тебе.

Критянин выдержал паузу, и Мелани, почувствовав беспокойство, приподнялась в своем кресле. Но прежде чем она выполнила свое намерение пожелать ему спокойной ночи и уйти, мужчина вновь заговорил, предложив ей вина.

— Еще только половина двенадцатого, — сказал он, заметив, как взгляд собеседницы метнулся к часам на стене.

Она согласилась выпить, сама того не желая, и через пару минут уже подносила бокал к своим губам.

— В котором часу ты уезжаешь? — небрежным тоном поинтересовался Леонардос.

— Рано. Наш самолет вылетает в десять.

— В десять… — Он отсутствующим взглядом уставился на часы.

У Мелани появилось странное впечатление, что он действительно подсчитывает, сколько часов осталось до их разлуки!

— Ты сказала, что скоро выходишь замуж, — внезапно спросил Леон. — Как скоро?

Замуж? Она уже забыла об этом. Как глупо было лгать! Что она теперь может ему ответить?

— Я… ну… я не… не…

— Не будешь тянуть слишком долго? Ты это хотела сказать? Но почему румянец? — Глаза бывшего жениха насмешливо сверкнули. — Нет, не жди слишком долго, Мелани, иначе ты опять передумаешь!

Краска покинула ее лицо, и девушка неожиданно почувствовала подступающий страх.

— Я должна идти, — неловко произнесла она. Воздух казался наэлектризованным, но не это породило в ней желание побыстрее отсюда уйти, а напряженность в самом Леоне. Он выглядел внешне спокойным и по-прежнему владел собой, но у мисс Роусон появилось странное чувство, что она находится в обществе дикого животного, хитрого, мощного и в любой момент готового к внезапной атаке. Она встала с кресла и поспешно двинулась к двери. Леон заговорил, тихо, почти не разжимая губ, за которыми сверкали ослепительно белые зубы.

— Не уходи без своих денег, — предупредил он, и его голос был похож на зловещее рычание льва перед прыжком. Но критянин даже не пытался протянуть ей банкноты.

Мелани тяжело сглотнула, пытаясь протолкнуть вниз сгусток страха, грозивший задушить ее.

— Я… д-да… мои д-деньги.

Ей остро захотелось оставить их здесь, поскольку мужчина уже встал и ждал у кресла, которое она только что покинула. Девушке пришлось пройти мимо него, так близко. Подняв банкноты, она повернулась и обнаружила, что путь к свободе отрезан. Она отступила в сторону, но Леон молниеносным движением руки схватил ее за запястье.

— Отпусти меня!

Глаза мисс Роусон расширились от страха, потому что она знала этого человека и уже сталкивалась с его первобытными страстями язычника, которого не трогали ни ее мольбы, ни слезы, который заставил ее почувствовать его силу, подверг унизительному наказанию и оставил ее дрожащей и беспомощной наедине с единственным желанием — никогда больше его не видеть. Мелани попыталась освободиться, но безжалостная хватка Леона только окрепла, и она прекратила сопротивление.