Триш Мори: Сон Златовласки

Молчание могло сказать о человеке больше, чем слова. Она смущается, когда он на нее смотрит. Почему? Большинство женщин были бы польщены таким вниманием.

И Маккензи, должно быть, привыкла к тому, что на нее смотрят мужчины. Даже в скучном сером костюме она выглядит вполне привлекательно. У нее были приятные черты лица, разве что нос слегка неправильной формы. Да и выпуклости, угадывающиеся под костюмом, выглядели многообещающе.

Она прокашлялась, и он поднял глаза чуточку выше.

— Мистер Карраццо, — осторожно произнесла она, глядя сквозь очки куда-то поверх его плеча. — Я взяла на себя смелость и назначила на половину одиннадцатого собрание, чтобы обсудить с персоналом отеля будущее «Эштон Хауса». Вы мне позволите выразить основные опасения служащих?

Данте отрывисто кивнул. Что-то в этой женщине беспокоило его, и он никак не мог понять что.

— «Эштон Хаус» — единственный отель премиум-класса в Холмах Аделаиды. Был построен в середине восемнадцатого века. Все пятьдесят наших сотрудников беспокоятся о своих рабочих местах. И не без оснований, учитывая то, что вы закрыли почти половину отелей, приобретенных вами в последние два года. Они хотят знать, сохранит ли «ЭштонХаус» статус отеля премиум-класса, или им стоит начать подыскивать себе другую работу.

— Есть другие причины, по которым мне следовало бы сохранить отель?

Маккензи прищурилась, удивленная его вопросом.

— Потому что он того стоит. Ни один отель в Холмах Аделаиды, возможно, даже во всей Аделаиде не идет с ним ни в какое сравнение.

— Почему? — произнес он скучающим тоном. — Что приводит людей сюда?

— Во-первых, красота ландшафта. Виды здесь…

Данте демонстративно повернулся лицом к окну, из которого было видно только белую пелену тумана.

— О да, — усмехнулся он. — Я могу это понять.

Маккензи неловко откинулась на спинку стула, и он улыбнулся. Возможно, ее нервозность объяснялась боязнью потерять работу.

Довольный тем, что на пути к осуществлению его плана возникло небольшое препятствие, он сделал глоток кофе и вернулся к чтению газеты.

— Мистер Карраццо.

Подняв глаза, он удивился, что она еще не ушла лечить уязвленное самолюбие.

— По-моему, люди имеют право знать о ваших планах. Теперь, когда «Эштон Хаус» принадлежит вам, они беспокоятся за свои рабочие места.

Официантка принесла его завтрак, и он попросил ее налить ему еще кофе. Она выглядела такой скованной, словно ей не терпелось убраться от него подальше. Интересно, почему женщина, сидящая напротив, его не боится, хотя временами нервничает, как школьница?

— «Эштон Хаус» принадлежит мне, — самодовольно заявил Данте, — и я могу делать с ним все, что захочу.

Он видел, как поднялась и опустилась ее грудь, а пальцы сжались в кулаки.

— Например, то же, что с теми, которые вы уже приобрели?

— Вас это не касается.

— Ошибаетесь, еще как касается! Вы разрушили три прибыльных отеля и построили на их месте многоквартирные дома. Для чего?

Из мести, подумал он, упиваясь этим словом. Каким оно было сладким! Но этого никто не поймет. Никто не был в черной яме, куда его бросили семнадцать лет назад и откуда он с таким трудом выбрался, разодрав в кровь руки.

— Я сторонник прогресса, — небрежно бросил он. — Мир не стоит на месте.

— И какой прогресс ожидает «Эштон Хаус»? Вы планируете подарить миру несколько новых шедевров архитектуры в виде многоэтажек?

Отложив нож и вилку, Данте сделал глоток кофе и посмотрел на Маккензи поверх своей чашки. На ее щеках снова проступил румянец, грудь часто вздымалась и опускалась, и у него снова возникло ощущение, что здесь что-то не так.

Или, может, все дело в том, что Маккензи Кео оказалась первой, кто не смирился с неизбежным и решил оказать ему сопротивление. Он не ожидал такого воинственного настроя от человека, который в начале их встречи так нервничал.

— Местный совет этого не одобрит.

— Но вы все равно это сделаете?

Это прозвучало скорее как обвинение, нежели вопрос, но Данте проигнорировал издевку. Он приехал сюда не для того, чтобы обзаводиться друзьями, и ему было все равно, что о нем подумают. Для этого уже слишком поздно.

— «Эштон Хаус» ждет другая участь.

— Что это значит? — Ее глаза сузились. — Вы все же планируете не закрывать отель?

Ее глаза наполнились надеждой, но Данте знал, что это продлится недолго. Откинувшись на спинку стула, он засунул руки в карманы и самодовольно улыбнулся. Он добился почти всего, что запланировал семнадцать лет назад, и близость цели дурманила его, как наркотик. Остался последний шаг.