Роксана Сент-Клер - Унесенные ураганом

На один безумный момент Николь показалось, что с ними может быть Мак. Но его, естественно, не было.

– Мы хотели попрощаться, – объяснил Камерон, пронизывая ее взглядом глаз цвета морской синевы. Солнце оставило золотые искры в его волосах, превратив парня в изображение божества – покровителя серфинга, облаченного в ярчайшую рубаху и шорты цвета хаки. – Работа завершена.

– Ах да, сейчас я с вами расплачусь. – Она тряхнула головой. – Пожалуйста, разрешите...

– И не думайте, – прервал ее Колин. – Для нас это был отдых.

Хорошо бы улыбнуться. Голос так похож на голос Квина, богатый интонациями, ласковый, низкий. И сам он выглядит почти как Квин, вот только серьга и забавный хвостик...

Камерон сунул руки в карманы и переступил с ноги на ногу.

– Мы уезжаем, Николь. Просто подумали, что надо сказать... в общем, захотели глянуть, как у вас дела.

– Как у меня дела? – Николь смотрела на собеседника с недоумением.

Колин тем временем пристально смотрел на нее.

– Нам было интересно, так ли ты плохо выглядишь, как Квин, – сказал он. – Оказывается, так же.

– Колин! – Взглядом Камерона можно было убить.

– Да ты посмотри на нее. Так же скуксилась, как он при отъезде.

Мурашки перебрались с ее спины к сердцу.

– Вот как? – Николь пожала плечами. – Значит, ему не нужно было уезжать.

– Он поступил так, как считал нужным, – сказал Камерон. – Квин всегда поступает правильно.

Николь недоверчиво хмыкнула.

– Да ну?

– Так точно. – Тон Колина выражал возмущение, что кто-то способен в этом сомневаться. – Я-то рублю сплеча, а вот Квин, он ответственный парень. Иногда срывается, но ответственный.

Николь улыбнулась.

– Срывается и все же ответственный? – Теплое чувство к братьям затопило ее сердце. – Спасибо за то, что приехали сюда и так старательно работали. Я очень высоко ценю вашу помощь.

– Ну а как же иначе? – удивился Колин. – Квин позвонил на той неделе и сказал, что он...

Камерон поспешно схватил брата за плечо:

– Помолчи.

Колин покосился на него:

– Ей надо бы знать.

– Пусть сам скажет.

Теперь надо говорить ровным голосам и смотреть твердо.

– Могу я задать вопрос и получить честный ответ?

– Нам уже пора идти, – объявил Камерон.

– Я абсолютно честен! – Колин, поигрывая с золотым колечком в своем ухе, убийственно ухмыльнулся.

– Квин кое-что мне сказал, и это... поставило меня в тупик. Он сказал... что я у него единственная. Не знаешь, что бы это значило?

Колин метнул взгляд на Камерона, потом перевел на нее, но промолчал. Камерон шагнул ближе и положил руку ей на плечо.

– В нашей семье «единственная» – это твой компаньон по духу. Твоя судьба.

Под ногами Николь закачалась земля.

– Так говорит наша ирландская бабушка, – добавил Колин. – Что для каждого есть только одна суженая, и когда мы найдем ее, то поймем это.

– Ну а если нашел и бросил, тогда?

– Единственную не бросают, – мрачно сообщил Колин.

– Я очень доволен, что нам довелось встретиться, – сказал Камерон.

– И увидеть твое объявление, прежде чем его сняли, – добавил Колин.

– Я не снимала... – Николь оборвала себя. Это не имеет никакого значения. Все равно она собиралась позвонить в понедельник, чтобы ее рекламу убрали. Наверно, дядя Салли перенес свою распродажу на более ранний срок.

– Отличное объявление, между прочим, – Колин ехидно улыбался. – Плод истинного вдохновения.

– Вы даже не имеете представления, насколько истинного, – с трудом проговорила Николь.

Закрыв входную дверь, она прижалась к ней лбом. Голос Колина продолжал звучать у нее в ушах:

Единственную не бросают.

Это может значить только одно. Она, Николь, не является той единственной.

Когда Квин Макграт принимал решение и начинал действовать, помешать ему не могло ничто. Так было и в эти выходные в Нью-Йорке. Когда он приземлился в Ньюарке, сразу же позвонил братьям в «Морской ветерок» и сообщил о своем решении.

Камерон сперва засомневался, но Колин заставил его подчиниться и даже дал Квину несколько полезных советов.

В кабинете Дэна Йоргенсена Квин сказал: «Я увольняюсь». Два совсем простых слова. Выражение, появившееся после них на лице Йоргенсена, стоило того, чтобы только ради этого слетать в Нью-Йорк.

На сердце сразу стало легко. Квин уже давно знал, чем все кончится. Нужен был только какой-то толчок, чтобы сдвинуть его с мертвой точки.

Может быть, сработало разочарование в глазах Николь во время того телефонного разговора. Может, все случилось, когда он прибивал на место толь и вспомнил, как ему нравилась в свое время эта работа. А может, щелчок в голове произошел тогда, когда он шагнул в лифт для вознесения в небеса.