Кристин Григ - Любовь не игрушка

В спальне мужа не оказалось. Впрочем, стоит ли удивляться? Уже довольно поздно, девятый час, и зачем бы ему сегодня задерживаться в постели? Головка Глэдис не покоилась на его плече, рука не обнимала спящую за плечи; он не прошептал ей на ухо: «Доброе утро!», и она не улыбнулась ему в ответ – томно и многозначительно.

Мартина не оказалось и в кухне, где по утрам он обычно пил кофе с Якобом, обсуждая план работ на ближайший день. Зато на террасе Хильда поливала герани и фуксии в напольных вазонах.

– Доброе утро, мадам!

Глэдис улыбнулась, всей грудью вдыхая свежий утренний воздух.

– Доброе утро, Хильда. Ты не знаешь, где мистер Фагерст?

– Мадам?

– Мой муж, – пояснила Глэдис. – Ты не знаешь, где… – Молодая женщина вздохнула, улыбнулась и покачала головой. – Ладно, пустяки. Сама его отыщу.

Но ожидания Глэдис не оправдались. Она побывала в амбарах, и у стены, и у злополучного валуна: все тщетно!

– Доброе утро!

Это был Якоб. Он подошел сзади бесшумно как тень.

– Доброе утро, – неуверенно отозвалась Глэдис. – Якоб, вы не знаете, где мистер Фагерст?

Кустистые брови старика вопросительно поползли вверх.

– Я ищу Мартина. Мартина! – повторила она, показывая на платиновое обручальное колечко на левой руке. – Моего мужа.

– А, Мартина. Я понимаю.

– Так вы все-таки говорите по-английски?

– Немного.

– Мадам?

– Якоб. Где он?

Старик откашлялся.

– Он покинул остров, мадам.

– Уехал? В Стокгольм?

– В Лос-Анджелес.

Глэдис удивленно распахнула глаза.

– Что вы хотите сказать, в… Нет, Якоб, вы ошиблись. Он бы не уехал в Америку без меня.

– Он отбыл в Лос-Анджелес, мадам. Бизнес.

– Бизнес, – повторила молодая женщина, и вдруг из глаз ее хлынули слезы.

– Мадам, плакать не надо, пожалуйста, – растерянно попросил старик.

– Это я во всем виновата, – прошептала Глэдис. – Во всем моя вина. Мы поссорились, я его сильно обидела, и… Я никогда ему не говорила… Он не знает, насколько я…

Она опустилась на скамью и закрыла лицо руками. Якоб стоял рядом, глядя на нее. Что-то подобное он пережил много лет назад, когда ягненок запутался в колючей проволоке: собственная беспомощность сводила его с ума.

Старик запустил руку в карман, извлек на свет громадный белый платок и вручил его женщине.

– Мадам, все будет хорошо, – объявил он. – Вот увидите!

– Нет! – Глэдис вытерла слезы и поднялась на ноги. – Нет, не будет. Вы ничего не понимаете, Якоб. Я солгала Мартину. Наговорила таких жестоких вещей…

– Вы его любите, – мягко заметил старик.

– Да, о да! Я люблю его всем сердцем! Если бы я только пошла к нему прошлой ночью! Если бы не эта проклятая гордость! Если бы я могла поговорить с ним сейчас…

Якоб кивнул. Так он и думал! У молодоженов что-то разладилось: вот поэтому Мартин и умчался на другой конец света, не дожидаясь утра!

Глэдис шагнула вперед. Слезы высохли, в глазах светилась решимость.

– Я знаю, что вы любите Мартина, – начала она. – Я его тоже люблю. Я должна сказать ему об этом, Якоб. Должна признаться, что он для меня единственный – отныне и навсегда.

Старик расправил плечи.

– Да, – согласился он, кладя жилистую руку на плечо Глэдис. – Да, мадам. Вы ему скажете, и я вам помогу.

Лос-Анджелес изнывал от духоты и зноя.

На Стервике тоже стояла жара, но там мягкое золотистое солнце, синее море и бледное небо придавали пейзажу очарование. Здесь же солнце терялось в сероватой дымке. Воздух казался спертым. И денек выдался тот еще, думал Мартин, поднимаясь на лифте в свои апартаменты.

Он сбросил пиджак и галстук, швырнул их на кресло и включил кондиционер. Поток прохладного воздуха с легким шипением хлынул в гостиную. Смит и экономка были в отпуске: квартира всецело принадлежала ему. Вот и славно!

Закрыв глаза, он постоял немного, наслаждаясь бодрящей свежестью, затем расстегнул верхние пуговицы рубашки и снял запонки. Он честно заслужил отдых после малоприятных разборок с Кэрол. Час, проведенный в обществе этой женщины и адвокатов, показался ему вечностью. Мерзкий запах ее духов до сих пор щекотал ноздри…

– Вы уверены, что готовы встретиться с ней лицом к лицу? – осведомился Хоуп утром.

Про себя Мартин опасался, что не устоит перед искушением придушить эту змею, но он знал, что личной встречи не избежать. Красотка должна своими глазами увидеть фотографии, добытые по его приказу, но, что еще важнее, нужно дать ей понять, что он, Мартин Фагерст, ни перед чем не остановится.