Джейн Донелли: Мельница на лугу

Дом Эммы, хотя она жила в Лондоне последние три года, назывался «Милл-Хаус» [1]. Мельница все еще стояла на участке, но никто не помнил, чтобы там мололи муку, а Томас Чандлер работал школьным учителем перед уходом на пенсию.

Дом Марка был центром конного завода Хардичей. Марк Хардич, как и его предки, был владельцем красивых, дорогих скаковых лошадей. Деревня Хардичи находилась на земле графства. Никто не знал, что появилось сначала – семейство или деревня.

Времена менялись, конечно, но «Хардич-Хаус» был все еще самым внушительным домом на много миль вокруг, и Марк Хардич все еще был героем Эммы, когда ей было девятнадцать. Тогда и начались золотые месяцы.

Два месяца, точнее. Только два. Одна из лошадей Марка выиграла на бегах в Стратфорде. Это была четырехлетняя каштановая кобыла Пиппа. Эмма с толпой друзей поддерживали наездника на трибунах, так как наездником Пиппы был Марк.

Позже он, проходя мимо, сказал:

– Я надеюсь, что вы поставили на Пиппу.

– Мне жаль, что не поставила больше.

– Все собрались? Пойдемте выпьем, чтобы отпраздновать.

Они были соседями всю жизнь, и предложение Марка насчет празднования было достаточно естественно, но в то время, как он говорил, Эмма чувствовала восхитительную легкость сердца. Она разрумянилась, а глаза ее все еще искрились от триумфа Пиппы.

Набралось целых шесть человек: две девушки, работающие в том же магазине, что и Эмма, Кит и два молодых человека. Они все пошли к бару – выпить за Пиппу и конный завод Хардичей.

Впервые Эмма заметила, что Марк глядит как-то оценивающе. Это было не похоже на обычные ухаживания. Пропасть отделяла его от Джимми Лоренса, студента-медика, что был последним увлечением Эммы. Да и глядел он на нее иначе. «Смотрит как доберман-пинчер на косточку с мясом», – заметил Кит.

У Марка Хардича это выражалось в легком вскидывании бровей и улыбке, которая предназначалась для Эммы, в то время как он говорил с другими. Это было восхищение мужчины женщиной.

Марк был старше, чем Эмма и ее друзья. На пять лет старше Джимми. Их шутки и их болтовня внезапно показались ей инфантильными. Она не обращала на них внимания и говорила главным образом с Марком о лошадях. Она ни за что не сказала бы, из чувства самосохранения, что предпочитает собак и кошек. Скаковые лошади нравились ей, потому что они были частью Марка Хардича.

Она задавала вопросы и слушала. Она делала замечания, и он слушал. И ему, казалось, хотелось, чтобы она осталась.

Бедный Джимми не выдержал. Он вдруг схватил руку Эммы и попробовал втянуть ее назад в компанию. Она отчитала его с терпимой улыбкой. Она была добра, и она была уже в другом измерении, где происходили замечательные вещи, и она была настолько уверена в себе, что ее почти не удивило, когда Марк спросил:

– Вы пообедаете со мной сегодня вечером?

– Хотелось бы, – сказала она, не краснея, без запинки. – Спасибо, очень бы хотелось.

Но позже, дома, в комнате, когда она готовилась к встрече, ее спокойствие уступило место волнению, столь же пьянящему, как у ребенка в ночь перед Рождеством.

Она посмотрела на свое отражение и удивилась, что оно не изменилось. В девятнадцать она все еще ожидала чуда. Она делала новые прически и надевала модные платья с неослабевающим оптимизмом. Результаты были почти всегда хороши. У нее были темные блестящие волосы, которые струились по плечам. Широко расставленные зеленые глаза, круглое лицо и чистая белая кожа. Она была красива, но никогда не выглядела сногсшибательно, хотя очень надеялась, что когда-нибудь это случится. А в этот день она почувствовала себя сногсшибательной.

Итак, Марк Хардич пригласил ее. Он хочет провести этот вечер с ней, хотя, конечно, существует множество красивых женщин, которых он мог бы пригласить на обед. Мысли об этом зажигали звезды на небе, чувственно изгибали ее губы, согревали ее кожу. Даже линии ее гибкого молодого тела, казалось, становились более мягкими и изящными.

Он привел ее в придорожное кафе, где его знали. Владелец вышел, чтобы проследить за обслуживанием, обменяться шутками и поговорить о скачках.

Марк Хардич был самым красивым мужчиной в кафе, и не только в глазах опьяненной Эммы. Его особенностью было утонченное высокомерие, и, поскольку он сидел напротив нее, ей хотелось зажмуриться, чтобы поверить этому.

Они говорили о новой книге одного из его любимых авторов. Эмма не читала книгу, но случайно натолкнулась на небольшую заметку о ней в воскресной газете и бесстыдно притворилась, что читала.