Сандра Мартон: Нежный хищник

В конце концов, она все еще его хотела, и он это знал.

— Я буду к тебе прикасаться, habiba , — хрипло ответил он, — и мы оба это знаем.

— Секс — это все, что…

Тарик снова наклонил голову и поцеловал ее. Не отвечай , приказала себе Мэдисон, не надо…

И она бы этого не сделала, будь этот поцелуй демонстрацией его власти над ней. Но в нем было столько нежности, что она уступила.

— Секс — это страсть, — пробормотал Тарик, — а страсть — это жизнь. — Встретившись с ней взглядом, он нежно провел ладонью по ее пока еще плоскому животу. — Еще есть ребенок, которого ты носишь. Наш ребенок. Скажи мне, ты действительно хочешь, чтобы я оказался негодяем, способным бросить тебя и его?

Тарик видел, что она борется с собой. С ним происходило то же самое.

Возможно, он на самом деле был тем, кем она его считала.

А может, всего лишь мужчиной, который в глубине души знал, что хотел бы быть с этой женщиной, даже если бы она не ждала от него ребенка. И трусом, который боялся себе в этом признаться.

В конце концов Мэдисон поняла, что сопротивляться ему нет смысла. Они хотели для ребенка одного и того же.

Одно дело — растить малыша, не зная, кто его отец, и совсем другое — отказаться выйти замуж за его отца. Нет, она не могла так поступить со своим ребенком.

Конечно, в их браке не будет любви. Одно лишь сексуальное желание, сила которого до сих пор приводила ее в трепет. Но разве это счастье.

Словно прочитав ее мысли, Тарик сказал:

— Habiba , я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Клянусь.

Его тон был серьезным, и она знала — он не лжет. Было ли это причиной слез в ее глазах? Она медленно вложила свою руку в его. Он поцеловал ее ладонь, затем обнял ее за талию и повел навстречу мгновению, которое соединит их навсегда.

В огромном бальном зал было так светло, словно в нем горели тысячи звезд. С потолка свисали красивые хрустальные люстры, на столах стояли свечи.

Струнный квартет на заднем плане играл музыку Вивальди. Гости разделились на небольшие группки. Одни были в национальных костюмах, другие — в европейской одежде.

Должно быть, Мэдисон издала удивленный возглас, потому что Тарик крепче прижал ее к себе.

— А что ты ожидала увидеть, habiba ? — прошептал он. — Всадников? Костры? — Он улыбнулся, прежде чем она успела ответить. — Я не шучу, дорогая. Некоторые из моих людей до сих пор празднуют свадьбу по старинному обычаю.

Фуад стоял наверху мраморной лестницы, ведущей на площадку для танцев.

— Мне сообщить о вашем появлении, мой господин? — спросил он, поклонившись.

— Да, вот только тебе не следует все время кланяться. Побереги свои суставы. — Тарик поймал удивленный взгляд Мэдисон. — Дорогая, ты выдала себя. Думаешь, я заставляю своих людей делать подобные вещи?

— А разве нет?

Боже, как же его восхищала ее прямота. Ее смелость, ее задор. Как же ему хотелось поскорее сказать всему свету, что эта замечательная женщина принадлежит ему.

— Нет, — спокойно произнес он. — Я их не заставляю. Не все хорошо, что является традицией, но многовековой уклад не так-то просто изменить.

Казалось, Мэдисон смотрела ему в глаза целую вечность, затем облизала губы.

— Я… я буду тебе хорошей женой, Тарик, — прошептала она. — Обещаю.

Он знал — это неправильно. В данных обстоятельствах мужчина не должен был целовать свою невесту до официального объявления их мужем и женой перед собравшимися.

Так не принято.

К черту обычаи! — с яростью подумал Тарик и, развернув Мэдисон к себе лицом, наклонился и поцеловал ее в губы.

На мгновение в зале воцарилась гробовая тишина, затем толпа начала приветствовать их и хлопать в ладоши. Мэдисон взяла в ладони лицо Тарика и ответила на его поцелуй, перестав отрицать то, о чем ее сердце знало все это время.

Она была безумно влюблена в своего мужа.

Вечер был поистине волшебным.

Через несколько минут после их прихода появился султан. Поприветствовав гостей, он произнес пламенную речь о светлом будущем Дубаака, за которое он теперь мог быть спокоен. Затем он взял руки Тарика и Мэдисон и соединил.

— Вы принесете радость нашим людям. Мы от всей души желаем вам счастья.

— Моя жена, — тихо произнес Тарик.

— Мой муж, — ответила она, и он снова заключил ее в объятия и поцеловал.

— Это официальный поцелуй, — прошептал Тарик, и Мэдисон, рассмеявшись, подумала, как она могла всего этого бояться.

Несколько часов показались. Мэдисон вечностью. Она смеялась над шуткой одного из окруживших ее американцев, но ее мысли были далеко отсюда.