Эсси Саммерс: Наследство за океаном

Александр Бредмор.

P.S. Необходимые для поездки деньги я переведу на ваш счет».

Прочитав письмо, Линдсей без сил упала в кресло, тупо уставившись в стену. Она боялась, что ее сердце просто не выдержит, голова разболелась, в висках стучало. Перед глазами замелькали картинки из прошлого: бедная мама, работавшая до изнеможения, чтобы прокормить детей, исчезновение Лекса, мозолистые, но всегда ласковые руки мамы. Линдсей не могла разобраться в своих чувствах, к ненависти и неприязни примешалось еще что-то. Она никак не могла понять, что это.

Однажды Маргарет сказала дочери: «Только бы хватило времени!» Но именно его маме не хватило. Линдсей не знала, что делать. Из состояния оцепенения ее вывел шум. Она услышала звонкие голоса брата и сестры. Девушка спрятала письмо и вышла двойняшкам навстречу:

— Вы уже дома! А ваши любимые булочки вас заждались. Быстро за стол, а то они остынут окончательно.

Но, судя по взъерошенной головке Мораг, Линдсей поняла, что ей собираются сообщить что-то архиважное.

— Линдсей, нас Джинни Малколм пригласила в гости, на праздник. Сначала Джинни не хотела ничего делать, но потом все-таки решила. В общем, ее мама готовила целый день. Линдсей, пожалуйста, можно мы пойдем. А? Ну, скажи «да»! Там будет весь класс, и мальчишки, и девчонки. Никаких любимчиков, а все! Только представь себе!

Линдсей рассмеялась: глаза двойняшек горели таким искренним желанием, да и у нее будет время подумать над письмом.

— Конечно, конечно. Идите. Но сначала вымыть руки, умыться и, пожалуйста, приведите в порядок ваши колени. Страшно смотреть. Да, Каллим, не забудь про свои уши. Слышите?

Через минуту дверь за двойняшками захлопнулась, но подумать Линдсей не удалось. Приехала миссис Ролинсон и с порога затрещала:

— Джим думает, что дети могут пожить с нами. Вот дурачок! Неужели непонятно, бедной девушке и так тяжело уезжать из родного дома, а тут еще мы со стариком. Тем более нет ничего хуже, чем две хозяйки в доме. Я так считаю, новая семья — новый дом. Я написала ребятам и сказала Джиму о покупке коттеджа. В конце концов, они его смогут продать, если домик им не понравится. Пройдет время, и я уверена, сноха будет мне очень благодарна за то, что с самого начала у них был свой домашний очаг, гнездышко, где они сами себе хозяева. Пусть сами решают как жить, как воспитывать детей. Я не хочу потом услышать, что я своим вмешательством испортила детей, поломала им жизнь и так далее. Упаси бог! — Немного передохнув, миссис Ролинсон продолжила: — Я не хотела бы тебя торопить, дорогая Линдсей, но, видишь ли, Джонсоны тоже продают небольшой домик. Ответ надо дать завтра, это крайний срок. Честно признаюсь, лично мне твой коттедж симпатичнее, у меня к нему душа лежит. Домик Джонсонов, надо сказать, совсем не плох, он современнее, побольше, но… судя по письмам Стефани, я пришла к выводу, что наши вкусы отчасти совпадают и ваш домик именно то, что надо. Но эти мужчины, они такие зануды! Просто ужас! Мой старик не разрешает мне покупать коттедж, пока его человек не проверит, в каком состоянии крыша, какие там трубы, в общем, я подумала, сначала надо спросить тебя, и если ты не против, то мы бы завтра со всем этим покончили. Видишь ли, ждать до Рождества не очень хочется, да тут еще это предложение от Джонсонов. Мы подумали, что продажа коттеджа ускорит вашу свадьбу с Робином, по правде говоря, от этого выиграют все: мы с коттеджем, а тебе не надо будет бегать туда-сюда, да и детки всегда будут под присмотром.

Инстинктивно Линдсей прикрыла рукой место, где должно было быть обручальное кольцо. Миссис Ролинсон отличалась редкой наблюдательностью. Отсутствие кольца плюс небольшая царапина на пальце (Линдсей слишком сильно дернула его, когда снимала) — и для этой дамы все станет ясно как день.

Линдсей начала невнятно бормотать:

— Ну, мы еще не решили окончательно, когда сыграем свадьбу. Но, миссис Ролинсон, я вам обещаю, что завтра утром вы получите окончательный ответ. Сегодня вечером я все хорошенько обдумаю.

Миссис Ролинсон закивала в ответ:

— Конечно, конечно, дорогая, думай. А что касается крыши, то…

Она болтала еще около получаса. Слова о предстоящей свадьбе, упоминание имени Робина больно отзывались в израненной душе Линдсей. Девушка приложила немало усилий, чтобы не расплакаться и не выложить все начистоту, ей так хотелось вновь обрести твердое плечо, в которое можно выплакаться и на которое можно положиться. Когда миссис Ролинсон наконец ушла, чувство безысходности опять овладело Линдсей. Она взяла письмо и медленно, пристально вглядываясь в каждое слово, перечитала его. Отвращение, захлестнувшее вначале Линдсей, отступило, и девушка начала трезво оценивать сложившуюся ситуацию. Бог действительно наказал Лекса. Ослепнуть при его просто-таки лошадином здоровье — воистину злая ирония судьбы. Ирония судьбы или все-таки Божья кара? А как быть с его жгучим желанием помочь? Поначалу Линдсей и думать об этом не хотела, но мысль о состоянии человека, который знает, что скоро ослепнет и умрет, не давала ей покоя. Он молит о прощении, а если получит отказ? Человек, стоящий на пороге смерти, не может быть неискренним. А вдруг это просто страх? Страх перед Великим судом? Линдсей совсем запуталась. Девушка понимала: если напишет, что прощает Лекса, а сама с детьми не приедет, то, естественно, он все поймет и будет мучиться. Но как отреагируют двойняшки на новость, что их якобы «давно умерший» папаша объявился? Как Линдсей объяснит его отсутствие все эти годы? Что делать? За последние часы этот вопрос не покидал сознание Линдсей. Ей не верилось, что один день мог в корне изменить ее жизнь. Вдруг волна гнева накатила на Линдсей. Черт возьми, если бы все было по-старому и она по-прежнему бы собиралась замуж за Робина, вопрос о поездке отпал бы сам собой. Свадьба! Лучше повода не придумаешь, а письмо с прощением Линдсей бы отправила. Ох, Робин, Робин!