Эмили Роуз - Роковое наследство

Он пришел к выводу, что она была алчной, расчетливой женщиной, ищущей себе богатого мужа. Он еще не видел эту сторону Карли. Пока. Но непременно увидит. Она хорошо скрывала свою корысть за заботой о племяннике, но рано или поздно маска упадет с ее лица.

Карли потягивала апельсиновый сок. Без красной помады, которой пользовалась ее сестра, ее губы казались мягче и нежнее, чем у Марлен. Впрочем, эта мягкость была обманчива. Она проявила твердость и смелость, когда спорила с ним из-за мальчика. Этого следовало ожидать: малыш был ее пропуском в красивую беззаботную жизнь.

Когда Митч разоблачит ее планы, ее губы искривятся, как у сестры, а в глазах появится ледяной блеск. А пока он будет пристально наблюдать за Карли Корбин в ожидании подходящей возможности забрать у нее ребенка.

Мальчик забарабанил ладошками по спинке стула, и Митч вздрогнул. Ломтик бекона упал с его вилки.

— Дядя. Дядя. Дядя.

Карли убрала с края стола миску с остатками каши.

— Это Митч, твой брат.

— Митт. Митт. Митт.

— Правильно, его зовут Митч. Хочешь к нему на ручки?

Митч напрягся. Эта чертовка провоцировала его, хотела посмеяться над ним, но он не доставит ей такого удовольствия.

Не обращая внимания на лепет ребенка и неодобрительные взгляды Карли и миссис Дункан, он раскрыл газету.

Он не позволит Карли Корбин вмешиваться в его жизнь. Через несколько недель, максимум через месяц, она поймет, что проиграла эту битву, и передаст ему права на ребенка.

В тот день, когда Карли Корбин покинет Кинсейд-Мэнор, в дом вернутся покой и няня.

Тело Карли реагировало, как счетчик Гейгера рядом с источником радиации. Волоски на ее руках встали дыбом, сердце бешено колотилось. По звуку шагов и запаху одеколона она догадалась, кто вошел в гостиную и стоял у нее за спиной.

Несмотря на белый цвет, преобладающий в интерьере, комната не казалась холодной благодаря толстому ковру и уютной мягкой мебели с удивительными яркими акцентами. Она предпочитала гостиную более мрачной комнате отдыха.

— Рэтт похож на вас, — произнесла она, разглядывая семейный портрет Кинсейдов над каминной полкой. — Сколько вам здесь лет?

— Одиннадцать, — ответил Митч.

— Все выглядят такими счастливыми. Прямо воплощение дружной американской семьи.

Ее семья тоже была счастливой и дружной… пока она не совершила непростительную ошибку.

— Внешность бывает обманчива.

Эти слова заставили ее обернуться. На лице Митча были видны следы усталости. И неудивительно, ведь он уехал на работу около восьми утра, а сейчас уже был одиннадцатый час. Пиджак висел у него на руке, узел галстука был расслаблен.

Вот тебе и выходной день.

— Что вы имеете в виду?

Он покачал головой.

— Ничего. Вы с Рэттом хорошо устроились?

— Да, спасибо. Мы с миссис Дункан убрали все хрупкие ценные вещи, так что, когда вы обнаружите их отсутствие, знайте, я их не крала. — Будучи физиотерапевтом, Карли привыкла побуждать людей сделать немного больше, чем они хотели. Почему бы ей сейчас не прибегнуть к этой тактике? — Стало быть, портрет обманчив?

— Оставьте это, Карли, — прорычал он, затем повернулся, собираясь уйти.

Вытянув руку, Карли схватила его за плечо, чтобы остановить. Его мышцы напряглись под ее пальцами, сквозь ткань рубашки она чувствовала жар, исходящий от его тела.

— Если вы хотите, чтобы Рэтт остался здесь, вам лучше научиться мне доверять. Вас беспокоит, что я могу узнать ваши семейные тайны?

Запустив пальцы в волосы, он высвободился и посмотрел на портрет.

— Насколько я помню, моя мать далеко не всегда выглядела такой счастливой, как на портрете. Она погибла в автокатастрофе. Но я тогда был совсем еще ребенком. Что я могу помнить?

— Мне очень жаль. Должно быть, вам было тяжело расти без матери?

Ее грудь пронзила знакомая боль. Сейчас дочери Карли было двенадцать. У нее начинался переходный возраст. Задает ли она вопросы приемным родителям о своей биологической матери? О том, почему та от нее отказалась? Карли каждый день молилась о том, чтобы приемные родители ее дочери были такими же любящими и надежными, как Эйлин и Дэн Корбины.

Отбросив страхи и сожаления, Карли сосредоточилась на настоящем. Но боль никуда не исчезла а затаилась глубоко внутри, и ничто не могло ее оттуда изгнать.

Митч пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, а затем подошел к бару у камина, но вместо спиртного налил в стакан с кубиками льда минеральной воды.