Эмили Роуз - Каникулы в Монако

— Пожалуйста. Вы должны мне помочь.

Отчаянная мольба женщины привлекла внимание принца Доминика Андреаса Росси де Монтаньярде, ждавшего лифт в вестибюле роскошного монакского отеля «Рейнар». Посмотрев в зеркало, висящее рядом с дверьми лифта, он увидел отражение длинноволосой брюнетки, спорящей с портье.

— Мистер Густаво, если я не отдохну от предсвадебной суеты, то сойду с ума. Не поймите меня превратно. Я очень рада за свою подругу, но от всей этой романтики меня уже тошнит.

Заявление вызвало у Доминика любопытство.

Что послужило причиной ее столь скептического отношения к празднику, о котором мечтают многие? До сих пор он не встречал ни одной женщины, не получавшей удовольствия от предсвадебной суеты. Три сестры Доминика и Жизель растянули приготовления к собственным свадьбам больше, чем па год.

— Мне на месяц нужен гид, знающий здешние достопримечательности и места для отдыха, потому что я мечтаю поскорее сбежать от всего этого… — незнакомка наигранно содрогнулась, — счастья.

Судя по акценту, она была американкой, а медлительность речи выдавала в ней уроженку юга США.

Портье сочувственно улыбнулся ей:

— Мне жаль, мадемуазель Спенсер, но уже почти полночь, и я не могу связаться с нашими гидами. Утром мы обязательно что-нибудь придумаем.

Женщина в отчаянии запустила пальцы в свои густые блестящие кудри, затем повернулась, и взору Доминика предстал ее точеный профиль. Ее руки были тонкими, но сильными, под зеленым платьем до пят угадывались восхитительные формы. Жаль, что он не мог определить, были ли ее ноги так же великолепны, как все остальное.

Доминик переключил внимание на красивое лицо — и столкнулся с насмешливым взглядом изумрудно-зеленых глаз. Заметив, с каким интересом он ее рассматривает, женщина ответила ему тем же, неспешно окинув его взором с головы до ног. Одна приподнятая бровь, очевидно, говорила о том, что ее обладательница собирается поставить его на место. При виде подобной дерзости он едва удержался от улыбки, однако его сердце учащенно забилось. Когда их взгляды встретились снова, Доминик увидел в ее глазах любопытство. И ни малейшего признака восхищения.

Интересно…

Она снова переключила свое внимание на портье:

— Утром мне придется перепробовать целую кучу образцов свадебных тортов, и два года диеты и физических нагрузок пойдут коту под хвост. Пожалуйста, я вас умоляю, мистер Густаво, назовите имя гида, чтобы у меня появился шанс сбежать уже завтра.

Сбежать… Это слово отзывалось эхом в голове Доминика, пока он досадовал на непривычно медленную работу лифта. Ему требовалось время, чтобы свыкнуться с мыслью о создании семьи с женщиной, которую он не любит. Время и свобода от назойливых папарацци. Одним словом, ему было нужно сбежать. Именно поэтому он и отказался от привычного сопровождения, перекрасил светлые волосы в каштановый цвет и сбрил усы и бороду, которые носил с тех пор, как у него начала пробиваться первая щетина.

Иначе прощай спокойная жизнь. Пронюхав о том, что происходит во дворце, папарацци не дали бы ему и шагу ступить без их ведома. Он уже видел заголовки в газетах: «Овдовевший принц ищет себе невесту».

Очевидно, американке тоже необходимо сбежать. Так почему бы им не сделать это вместе? Она недурна собой и плюс ко всему так же, как и он, презирает дутую романтику.

Доминик посмотрел на Айана, своего телохранителя. Он был его постоянным спутником еще со времен колледжа, и иногда Доминику казалось, что этот суровый мужчина может читать его мысли. Разумеется, так оно и было. Карие глаза Айана предостерегающе блеснули, мощное тело напряглось.

Двери лифта раскрылись, но вместо того, чтобы войти в кабину, Доминик направился к стойке портье. Айан по-прежнему держался у него за спиной.

— Я могу быть чем-нибудь полезен, Густаво?

Густаво растерялся, что было неудивительно, поскольку он хорошо знал Доминика.

— Простите, что невольно подслушал ваш разговор, мадемуазель. Я с радостью стану вашим гидом, если вы, конечно, не против. — Доминик ждал одобрения, но вместо этого между ее бровей залегла складка. Судя по гладкой фарфоровой коже, женщине было около тридцати. Она еще слишком молода, чтобы отказываться от любви. Как и он сам. Но разве у него есть выбор, когда на первом месте стоит чувство долга перед семьей и страной?

Ее взгляд скользнул вверх по его черным брюкам и белой шелковой рубашке и задержался на лице.