Мишель Дуглас - Ни дня без тебя

– Это – твоя интерпретация моего мира, – бросил ей он.

– Ты живешь по стерильным канонам, а я не намерена расточать тепло и гостеприимство там, где их не ценят!

Он побледнел.

– Ты хотел, чтобы «Вилла Лоренцо» стала памятью твоему деду. – Уинни указала на портрет Лоренцо. – Он был человеком, который убежал от любви, не решился отдать за любовь все. Что он получил? Из того, что я знаю, ничего, кроме сожалений. Решетку на стекле нарисовала я, но он сам заключил себя туда. Он сам приговорил себя прожить неполноценную жизнь.

Ксавьера проняла дрожь.

– Ты его не знала.

– А ты… жить вот так… в гордом одиночестве! Значит, таким образом ты хочешь почтить его память? Неужели ты не видишь, что это насмешка над человеком, который бродил с тобой по старому городу, который играл с тобой и любил тебя? Ты думаешь, что будешь счастлив в той жизни, что создал для себя? Думаешь, что он был бы счастлив видеть, как ты убежал от любви? И это наследство ты оставишь Луису?

Ксавьер с искаженным лицом ткнул в нее пальцем.

– Ты…

– Уволена?

Тяжело дыша, они сверлили друг друга взглядом.

– Мое заявление об увольнении найдешь на столе.

Сказав это, она повернулась к портрету Эгги.

– Я не знаю, почему Эгги не поехала следом за Лоренцо, но я не собираюсь повторять ее ошибку.

Она подошла к Ксавьеру, схватила его за шелковый галстук и прижалась губами к его рту. Это был поцелуй не порядочной, воспитанной девушки, а необузданной, страстной женщины.

Прежде чем он смог обнять ее за талию, она отпустила его и отошла.

– Я люблю тебя, Ксавьер. Если у тебя хватит смелости, то ты меня найдешь.

И ушла не оглянувшись.

Ксавьер не помнил, сколько времени прошло после ухода Уинни. Когда гул в ушах и громкий стук сердца утихли, он ощутил гнетущую тишину.

Его жизнь не такая бесцветная, как она нарисовала! В его жизни была любовь… и счастье было. И у него есть Луис.

«Когда в последний раз тебе было по-настоящему легко и хорошо?»

Ответ готов – когда они с Уинни были любовниками. И дело не только в постели, хотя это тоже было восхитительно. Трудно забыть ее жаркие поцелуи, но больше всего он скучал по ее смеху.

«Она сказала, что любит его».

Лучше об этом не думать.

Находиться в этой комнате он не в силах ни минуты дольше!

Ксавьер выбежал вон и спустился вниз в фойе. Тина посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Где Уинни? – просипел он.

– Я не знаю, что вы с ней сделали, Ксавьер. Я никогда такой ее не видела. Она ушла, – едва не плача, выговорила Тина. – Но… вы это заслужили.

У него опустились плечи.

– Да, – обреченно ответил он.

Ксавьер оперся о конторку. Она сказала ему, что любит его – не побоялась, – но на ее лице он не увидел ожидания тех же слов от него. Боль была. И еще решительность. Дух ее не был сломлен.

Почему она не побоялась быть униженной? Не испугалась того, чего испугался Лоренцо… да и он, Ксавьер, тоже?

Дед наказал ему не повторять его ошибок.

– Ксавьер? – услышал он голос Тины.

– Я не могу жить в «Апартаментах Лоренцо». Мы с Луисом остановимся в… как Уинни переименовала «Апартаменты Виндзор»?

– В «Семейный номер».

Тина вручила ему ключ и скривилась. Он понимал ее презрение. «Семейный»… Звучит безлично.

– Как постоянные клиенты отнеслись к переменам?

– Старались не задавать лишних вопросов.

– А персонал? Надеюсь, Либби, Эйприл и все остальные продолжают работать?

– Да, но им нелегко приспособиться к новому режиму. Они останутся, но, пожалуйста, проявите к ним терпение.

– Мы вернемся к прежнему порядку! Гостеприимство прежде всего! В комнате миссис – как ее там зовут? – должны быть гвоздики. Нужно найти портрет капитана, а все это должно исчезнуть!

– Слава тебе господи! – вырвалось у Тины.

– Не могли бы вы договориться со строителями прийти сюда как можно быстрее?

– Я… взяла на себя смелость… и уже договорилась. Они будут в девять утра завтра.

– Прекрасно. – Ксавьер помолчал и спросил: – Она не вернется?

– Нет. – Глаза Тины наполнились слезами.

В фойе вбежал Луис и обхватил его за талию.

– Я забил шесть раз! – закричал он и унесся обратно.

Ксавьер, понурившись, направился к лестнице.

Она уехала. Она все оставила и уехала. Это он заставил ее уехать.

Ксавьер оцепенел и ухватился за холодные стальные перила. Какой же он дурак. Она предложила ему свою любовь – самое драгоценное, что у нее есть, намного драгоценнее его богатства, – а он отверг ее, потому что… испугался, что будет выглядеть дураком, испугался угодить в брак без любви.