Мишель Дуглас - Не забывай мою любовь

Michelle Douglas

A DEAL TO MEND THEIR MARRIAGE

© 2016 by Michelle Douglas

© «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

Ощущение неловкости охватило Каро, когда адвокат бросил взгляд на Барбару, а затем на документы, лежащие перед ним. Адвокат повертел в пальцах авторучку и положил на стол, поправил галстук и кашлянул.

Мачеха похлопала Каро по руке:

– Каро, милочка, если твой отец лишил тебя наследства…

– Барбара, никаких «если» не предвидится, – ответила ей Каро.

Это было ясно изначально, и они обе это знали. Каро хотела одного – чтобы все неприятные моменты закончились, и она об этом забудет. Она не ждала, что слова отца на бумаге будут добрее, чем те, которые он говорил ей при жизни.

– Мистер Дженкинс? – Она как можно любезнее улыбнулась адвокату. – Не могли бы вы начать? Или мы ждем кого-то еще?

– Нет, никого. – Адвокат покачал головой.

Каро подавила усмешку, заметив, как взгляд пожилого адвоката задержался на длинных стройных ногах Барбары под короткой черной юбкой. В тридцать семь – она на семь лет старше Каро – ноги у Барбары такой идеальной формы, о какой Каро и мечтать не могла. Даже если бы она проводила каждое утро на тренажере, отказалась бы от сахара, масла и сливок – правда, у нее не было намерения так поступить, – она не достигла бы подобного совершенства.

Адвокат снова покачал головой:

– Нет, мисс Филдинг, мы больше никого не ждем.

– Вы знаете меня всю мою жизнь. Если вам трудно называть меня Каро, то, по крайней мере, вы могли бы называть меня Каролайн? – упрекнула она его.

Он бросил на нее взгляд, в котором явно проглядывалось отчаяние.

Каро ободряюще ему улыбнулась:

– Я знаю, что отец лишил меня наследства. – Продолжая улыбаться, заставила себя пошутить: – Обещаю не убивать гонца с дурной вестью.

Адвокат сгорбился в кресле, в котором до последнего времени сидел ее отец. Он снял очки и потер переносицу:

– Вы все неправильно поняли, Каро.

– Я знала… знала, что он не лишит тебя наследства! – просияла Барбара.

Но у мистера Дженкинса какой-то странный взгляд… Непонятно.

Каро почувствовала, как холод пробежал у нее по позвоночнику. Предчувствие чего?

Мистер Дженкинс снова надел очки и сложил руки перед собой:

– Никаких личных писем, сообщений, ни каких-либо посмертных даров для оглашения нет. Мне даже не нужно читать завещание слово за словом.

– Тогда… – Барбара посмотрела на Каро, – не будете ли вы так любезны сообщить нам основное.

Адвокат откинулся на спинку кресла и вздохнул:

– Мистер Роланд Джеймс Филип Филдинг оставил все свое имущество – все свои материальные ценности и всю свою собственность…

Каро взяла себя в руки.

– …мисс Каролайн Элизабет Филдинг.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Каро дошли слова адвоката. А когда дошли, то она вцепилась в ручки кресла. В ушах гудело, комната вдруг накренилась. Отец оставил все… ей?! Неужели… неужели он любил ее?

Она замотала головой:

– Это, должно быть, ошибка.

– Никакой ошибки, – медленно произнес адвокат.

– Но наверняка там имеется условие стать наследницей, если я соглашусь на управление трастовым фондом моей матери.

Отец двадцать лет твердил ей, что ее долг и обязанность заниматься благотворительным фондом, который он создал как дань уважения к ее матери. Каро все эти двадцать лет отказывалась от этого.

Отец, возможно, считал, что присутствие Каро на земле было исключительно по этой причине, но она не соглашалась и спорила с ним до самой его смерти. У нее не было способности к цифрам и таблицам, не было ни таланта, ни желания посещать бесконечные заседания комитета и обсуждать все, куда лучше потратить деньги. Она не обладала деловой хваткой, и приобретать эти навыки также не желала. Короче, она не собиралась положить себя на алтарь долга.

– Никаких условий нет.

Адвокат избегал ее взгляда. У Каро все смешалось в голове, в груди образовался ком. Она вскочила:

– А как же Барбара?

Адвокат потер глаза:

– Никаких распоряжений относительно миссис Барбары Филдинг нет.

Но это немыслимо!

Каро повернулась к мачехе – та поднялась на ноги с искаженным и побелевшим лицом. Глаза у нее налились слезами, но ни единой слезинки не покатилось по щекам. Это еще хуже, чем если бы она разразилась плачем и громкими стенаниями.

– Он вообще меня не упомянул?