Джанис Мейнард - Герой из ее сна

— Наступит и моя очередь. — Дилан схватил ее за запястья, но, сжимая руки Миа, снять с нее платье было невозможно. — Ах, черт.

Она рассмеялась:

— А я-то думала, ты ловок в этом деле.

— Ты, тихоня, не слишком ли дерзко разговариваешь?

— Я изменилась.

— Я заметил.

Он ухитрился стащить с нее платье, дергая за юбку, и Миа предстала перед ним обнаженная, если не считать крохотных красных трусиков, прикрывающих самое важное. Дилан был ошеломлен.

— Ты видел меня без одежды и раньше, — поддразнила Миа.

— Лишь раз. — Дилан провел рукой по ее бедру. Его кожа была более темной, и это заводило женщину.

— Я не критикую, — сказала она, прижимаясь головой к его плечу. — Но Кора может проснуться. Не возражаешь, если мы ускорим процесс?

Миа начала расстегивать его рубашку. Вообще-то, она не стала бы возражать, если бы он взял ее прямо в смокинге.

Его терпение лопнуло, и он накрыл ее руку ладонью:

— Ляг в постель, Миа.

Это был приказ. Она повиновалась беспрекословно, чувствуя, что ее возбуждает его властность. Как только Миа устроилась на кровати, Дилан потянул конец галстука-бабочки, будто начиная танец в стриптиз-баре — лишь для нее одной.

Он снял ботинки и носки, затем настала очередь брюк. Когда Дилан остался в черных шелковых трусах, стало очевидно, что они не скрывают заветную часть тела, символизирующую мужественность.

Дилан пока не стал снимать трусы и потянулся к запонкам на рубашке. Он ужасающе медленно снял каждую и положил на стеклянное блюдо на комоде.

— Сними рубашку, — взмолилась Миа.

Если Кора проснется, она умрет от разочарования. Дилан молча подчинился, в его глазах полыхал огонь.

Когда, кроме белья, на нем ничего не осталось, она протянула к нему руку:

— Скорее, я не могу больше ждать.

Подойдя к кровати, он опустился на колено:

— Это стоило того — мучиться в смокинге, чтобы увидеть тебя в роскошном платье. Но без него ты еще прекраснее.

Не дав Миа опомниться, Дилан обнял ее и перекатился на спину. Теперь она сидела на нем, чувствуя, как нежный шелк ласкает ее кожу в самых деликатных местах. Волны нетерпения окатывали женщину. Она уперлась руками в твердую грудь Дилана. Он всегда выглядел, как стопроцентный Каванах, состоятельный и искушенный. Однако сейчас, в постели, начала проглядывать суть настоящего Дилана. Он мог прикинуться добропорядочным гражданином, однако истинный Дилан, хулиган, которого Миа встретила в школе, был неприрученным самцом с горящими глазами, привыкшим получать свое, чего бы это ни стоило.

Она не могла ему сопротивляться. Да и зачем? Одной рукой опираясь на его горячее плечо, Миа пальцами провела по его щетинистому подбородку.

— Твоя семья тебя обожает, — сказала она. — Лиам и Эйдан прислушиваются к тебе, я наблюдала за ними. Они восхищаются тобой и уважают.

Он улыбнулся краешками губ:

— Мне, конечно, нравится, когда меня хвалят, но к чему ты ведешь?

Дилан ласкал ее ягодицы. Неужели она в такой момент собирается вести серьезную беседу?

— Забудь, — прошептала она и плавно двинула бедрами, заставив его застонать.

Миа целовала его крепкий торс, спускаясь все ниже и ниже. Дилан изогнулся от напряжения и, тяжело дыша, схватил ее за волосы.

— Презерватив у меня в бумажнике, — прохрипел он.

— Тебе он пока не понадобится.

Миа очень нравилось это чувство обладания им. Его бывшая невеста, должно быть, ненормальная. Терпение Дилана иссякло, он притянул Миа к себе, а затем страстно и требовательно поцеловал.

— Бессердечная, да ты дразнишь меня.

— Я соблазняю тебя, дорогой.

— Ты считаешь меня машиной для секса?

— Ты о чем?

Дилан был похож на огромного кота, растянувшегося на кровати, его смуглая кожа буквально излучала жар. Взгляд же стал непроницаемым.

— Ты вращаешься в академических кругах, где полно мужчин, чей интеллект не уступает твоему. Выходит, с ними нужно думать о том, что делаешь, а со мной ты обходишься, как с вещью, — даешь себе волю, забывая о последствиях.

Миа так разозлилась, что чудом удержалась от пощечины.

— Твои слова оскорбительны для нас обоих. Мне казалось, мы получаем взаимное удовольствие. Очевидно, я ошибалась.

Она в ярости отодвинулась от него.

Он сел, сжал ее плечи и слегка встряхнул:

— Мне нужна правда.

На ее глаза навернулись слезы, но она смахнула их.

— Зачем?

— Меня однажды уже использовали. Не самое приятное ощущение.

— Но я и так тебя использую! — воскликнула Миа. — Правда, по-другому. Ты дал нам с Корой крышу над головой, кормишь нас, платишь мне за работу, с которой справился бы кто угодно. Я пользуюсь твоей добротой.