Никола Марш: Сказка со счастливым концом

К несчастью, у нее был только забор. Она неделю мучилась с волдырями, но поставила этот проклятый забор и покрасила его.

В одном она не сомневалась: когда у нее будет собственная семья, они будут любить и поддерживать друг друга. Короче, представлять собой полную противоположность семье, в которой она росла.

— Ты говорила, что у тебя есть несколько лягушек, — напомнила о себе Молли.

— Конечно. Но может быть, прежде чем уйти поиграть, сперва спросить у папы?

Молли покачала головой. Светлые локоны запрыгали вокруг пухлых щечек, в глазах сверкнул вызов.

— Ну, уж нет. Он, как всегда, загонит меня домой.

И будто по подсказке громкий голос донесся с веранды соседнего дома:

— Молли Джейн! Время обедать. Домой! Сейчас же!

Ни «пожалуйста». Ни терпеливых уговоров. Ни ласковых слов любви...

Да, Кариcса знала, какие чувства вызывает такое обращение. Обида жива и до сих пор, хотя прошло двадцать лет.

— Не хочу! — крикнула в ответ Молли, скрестила на груди руки и топнула ногой. Кариcса спрятала улыбку

В городе ходили слухи, что отец Молли один воспитывает дочь. Кариcса из этого сделала вывод, что он разведен. По неухоженному виду и мятежному настроению девочки чувствовалось, что она давно живет без матери.

И зачем мистер Эллиот переехал сюда? Чтобы быть подальше от своей бывшей? Если дело обстоит так, то он законченный эгоист.

— Молли! Я сказал «сейчас же»!

Решив не обострять ситуацию, Кариcса предложила:

— Молли, почему бы тебе и впрямь не пойти пообедать? А я поговорю с твоим папой. Может быть, он разрешит тебе прийти позже?

— Правда? — Лицо девочки озарилось надеждой.

Кариcса улыбнулась и кивнула, надеясь, что сможет уговорить это чудовище разрешить дочери провести немного времени с незнакомой особой. Впрочем, она не собиралась долго оставаться незнакомой.

— Правильно. Тогда я побежала.

Молли послала ей очаровательную улыбку и помчалась через двор к своему дому.

— Папа! Папа! Кариcса хочет поговорить с тобой. У нее много лягушек и всякого другого. Она ищет пасхального кролика. Она сказала, что после обеда я могу прийти к ней поиграть. А что у нас на обед? Это долго? Я хочу поиграть.

Слова Молли наполнили двор. Через мгновение девочка скрылась в доме, а затем появился он.

О боже.

У Кариссы перехватило дыхание, когда она оказалась лицом к лицу с чудовищем.

Высокий, стройный, настоящая боевая машина. Невольно в уме возникает такое сравнение. И эта боевая машина спустилась с заднего крыльца и идет через двор к ней. Сложенные на груди руки, вечная хмурость, сжатые губы словно говорили: я в плохом настроении, отстань от меня.

И неважно, что на скрещенных руках вырисовывалось прекрасное сплетение мышц. И неважно, что черная футболка с короткими рукавами подчеркивала его мрачную привлекательность. На нем было написано: «Мне не нравится этот мир». Кариcса раньше уже имела дело с людьми такого склада.

— Мистер Эллиот, я Кариcса Льюис, ваша соседка.

Он остановился в двух шагах от нее. Все, что она хотела сказать ему, замерло на губах. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не выглядеть размазней. Да, он действительно великолепен!

Конечно, он все еще выглядел хмурым, и губы неодобрительно сжимались в тонкую линию. Но глаза! Темно-карие, цвета расплавленного шоколада. Самые длинные ресницы, какие она когда-либо видела у мужчин, подчеркивали уникальный цвет глаз и придавали им сексуальное выражение. Но морщина между бровей, очевидно, залегла на все оставшиеся дни.

— Меня зовут Бруди, — недовольно буркнул он. — Вам не следовало давать моей дочери надежду, говоря, будто она может прийти к вам поиграть.

Неприятно, что он сразу взял нравоучительный тон.

— Я сказала, что она должна сначала обсудить это с вами, но если вы не возражаете...

— Я вас не знаю. — Он еще больше помрачнел. Кариcса не собиралась строить с этим парнем долговременные отношения. Особенно после последней катастрофы. Это реальный мир, дорогуша, а не фантастическая земля.

И если кому-нибудь это надо было узнавать, то она уже давно знала.

В три года потеряв родителей, Кариcса осталась сиротой. Две ее сестры тут же были удочерены, а она на целый год задержалась в приюте, чтобы в одиночку противостоять задирам, голоду и нашествию мышей. Она и сегодня вздрагивала при мысли об этих маленьких тварях. Когда через год ее, наконец, удочерили, ей хватило одного взгляда на новых родителей, чтобы представить, что ее ждет.