Келли Джеймисон - Покоритель сердец

— Ладно, — сказала она, признавая, что этот бой проигран. — Я перестану тебя игнорировать при двух условиях.

Он вскинул голову:

— Каких?

— Во-первых, ты говоришь Эстер и Рони, что я тебя не интересую, а ты не интересуешь меня.

— А тебе не кажется, что это их только раззадорит?

Ханна покачала головой.

— Уж если такой бабник, как ты, отказывается от женщины...

Он пожал плечами.

— А второе условие?

Ханна остановилась и повернулась к нему лицом.

— Ты обещаешь не прикасаться ко мне и пальцем.

Джордан поправил галстук.

— Никогда? До конца света?

— Именно так.

— Не знаю, — сказал он. — Мне кажется, здесь необходима некоторая оговорка.

Ханна на минуту задумалась.

— Ладно. Единственное исключение допускается в том невероятном случае, если инициатива будет исходить от меня.

— Должна ли это быть письменная инициатива на гербовой бумаге? — уточнил он.

Ханна наконец улыбнулась.

— Достаточно будет моего слова.

— В таком случае сделка совершена. При первой же встрече с Эстер и Рони я постараюсь убедить их, что женщины твоего типа совершенно не интересуют мужчин.

— Спасибо, — сухо произнесла Ханна. — Можешь остановиться на этом комплименте и не объяснять, насколько он близок к истине.

Джордан откровенно веселился.

— И я не буду прикасаться к тебе никоим образом... Кстати, а если дать тебе в ухо — это будет расцениваться как прикосновение?

Ханна закатила глаза и снова зашагала вперед. Джордан шел рядом, весело насвистывая.

Лучше не придумаешь, решил он. Можно видеться с сыном, не налагая на себя никаких обязательств перед матерью. Со временем она, разумеется, умерит свою враждебность, и можно будет обсудить факт наличия у него сына. И все это никак не посягает на свободу приходить и уходить, когда ему вздумается.

Идеально.

Настроение у него настолько улучшилось, что он уже стал рассматривать кирпичные домики с аккуратными двориками, мальчишек, пинающих футбольный мяч. Сейчас ему нравился даже запах сырой земли из палисадников и тяжелый, сытный дух горячего жира, сочащийся сквозь сетчатые двери кухонь.

Он продолжал насвистывать, пока Ханна не перешла дорогу и не остановилась полюбоваться ящиками с рассадой у двери в бакалею.

Это был старомодный магазинчик из тех, где продавцы знают каждого покупателя по имени. На безупречно чистой витрине красовалось выписанное синей краской: «Беттлман».

Джордан улыбнулся, заметив, как Ханна погладила лепесток анютиных глазок.

— Ты эти цветы высаживала? — спросил он, заходя в магазин.

— Куда там! Эти стоят десять долларов за горшок. Мой бюджет не позволяет идти дальше ноготков и петуний.

Ханна вошла в магазин, взяла пластиковую корзину с проволочными ручками и положила в нее несколько апельсинов, затем подошла к мясному отделу. Женщина, отпускавшая ей гамбургеры, перекинулась с Ханной парой слов.

— Очень аппетитно выглядят, — сказал Джордан, показывая на итальянские сосиски.

Продавщица улыбнулась:

— И на вкус не хуже.

— Тогда возьмем четыре штучки.

Женщина вопросительно взглянула на Ханну, но та лишь пожала плечами.

— Ты собираешься готовить их на моей кухне? — спросила она.

— Я замечательно готовлю лазанью, — заявил Джордан, сообразив, что попасть к ней на обед можно только в качестве повара.

Ханна в нерешительности поглядела на него.

— Я не хочу, чтобы ты готовил мне обед, — сказала она.

— Послушай, — начал он, на ходу придумывая довод. — Я должен сказать Эстер, что мы пытались поладить. Иначе ее не убедишь.

Ханна, вздохнув, признала его правоту.

— Ладно, — сдалась она. — Но только один раз.

— О! — восхитилась продавщица. — Преклоняюсь перед женщиной, к которой напрашивается в стряпухи такой классный парень. Скажи мне хоть, чем ты душишься. Я куплю и себе.

— Духи называются «Не хочу», — сухо проинформировал Джордан. — Специально для женщин, которые точно знают, чего они не хотят. Вроде Ханны. Пойдем, — добавил он, получив локтем в бок. — Мне тоже надо кое-что купить. — Он отобрал корзину и принялся нагружать ее боеприпасами для «лазаньской» кампании.

Потому что сейчас он начинал настоящую военную кампанию, чтобы завоевать право вернуться в ее жизнь. И это представлялось нелегкой задачей.

У кассы Ханна достала из корзины свои апельсины, хлеб и молоко, чтобы заплатить отдельно, зная, что кассирша Лесли любопытна не менее продавщицы из мясного отдела.