Екатерина Риз - Рассказы

— Саш, ну ты что? Обиделся, что ли? Сашка… Ты же знаешь, что я тебя люблю.

Он внимательно смотрел на неё, ожидая, что она ещё скажет. Да или нет.

— Просто не время. Не до семьи мне. Понимаешь?

Гурин вздохнул. Он всё прекрасно понимал. Ей вообще не до чего, у неё мечта исполняется… И это для неё на первом месте. А он на втором. Если повезёт.

Кончилось всё как-то странно. Саша не знал, что так бывает. Думал, что обычно расставанию предшествуют ссоры, обоюдное непонимание, недовольство, скука, в конце концов. Но так, чтобы в один момент просто оборвалось… Потом долго мучил себя вопросами — а может это он такой бесчувственный, что не понял, не уловил, не почувствовал настроение любимой женщины. Что-то ей не дал. В голове не укладывалось, что всё между ними закончилось.

А ведь ещё несколько дней назад… Несколько дней назад он уезжал из Москвы со спокойной душой. И планами на будущее. Прошло ещё несколько месяцев, и Саша честно не заговаривал больше с Лилей о женитьбе. Не хочет, не готова… Да ради бога. Он не торопил, не настаивал, готов был ждать, когда она наиграется, получит удовлетворение от воплощения своей мечты. И старательно прислушивался к себе, лелеял теплоту, которая появлялась в душе всякий раз, как видел её улыбку — искреннюю и счастливую. И пусть не от его поступков или слов, а оттого, что она сама для себя делала, но она была счастлива, а он был счастлив за неё.

Гурин не был точно уверен, что это любовь, но и со счетов это не списывал. Думал, гадал, даже с матерью посоветовался. Не в открытую, начал мудрить, смотрел в сторону, говорил нечто несвязное, а она улыбалась. Потом погладила его по голове, как делала только она. Поцеловала в лоб, как маленького.

— Приводи свою девушку, познакомимся.

Привести Амелию в дом родителей — это означало очень много. Для него, по крайней мере. И Саша надеялся, что она это поймёт и оценит. Это важный шаг для них обоих.

Улыбнулся матери.

— Приведу, мам. Как вернусь.

А потом эта смска, оборвавшая все мечты и замыслы. И он, тупо разглядывающий купленное кольцо и чувствующий болезненную опустошённость внутри.

"Я не люблю тебя больше".

И ни к чему лишние слова. Просто не любит.

Сколько он всего передумал в тот вечер, как мучился, как хотел позвонить ей… вернуться в Москву немедленно, через минуту, увидеться с ней и посмотреть в глаза. Задать один-единственный вопрос — почему? Но знал, что она не ответит. Лишь улыбнётся печально и скажет что-нибудь, что уже ничего не изменит.

Не изменит, чёрт возьми! Не изменит даже кольцо, которое он выбирал так тщательно и с огромной надеждой на будущее. Оно лежит в кармане и, кажется, прожигает ткань насквозь, а на коже остаётся ожог. Как от кислоты. Боль, обжигающую изнутри, можно было сравнить только с химическим ожогом. Он становится всё больше, расползается и выжигает всю большую часть его души и сердца.

Не любит больше.

Как можно просто разлюбить? В один день, в одну минуту? Никогда не верил, когда ему говорили, что любовь может пройти в одночасье — любил пятнадцать лет, а разлюбил в четверг. Не верил, что так бывает, не готовился к этому и поплатился за свою самоуверенность.

Где-то на второй половине бутылки коньяка, когда Гурин сидел в одиночестве на пустынном пляже, пришло понимание того, что всё на самом деле закончилось. Понял, что не поедет к ней и не будет с ней разговаривать. Зачем? Она не любит. Какой смысл унижаться, что-то выяснять, настаивать?

Вдруг у неё уже кто-то появился? От этой мысли досадливо и болезненно поморщился. Не хотелось об этом думать. Как можно представить его Лильку, огненный всполох, в объятиях другого? Такое уже было однажды, он её отпустил к другому, как она хотела, и он не стал спорить. Правда, и страдал тогда не так сильно. Тогда не было надежд и планов на будущее. Не было маминой улыбки с её понимающим — "приводи свою девушку".

Он никогда Амелию за это не простит. За то, что так бездушно всё разрушила.

Возможно это судьба, но именно в тот вечер он встретил Ольгу. Это было какое-то безумие, она появилась словно из ниоткуда и специально для него. Чтобы помочь ему пережить ту ужасную ночь. Он был за это ей очень благодарен. Что приняла, не оттолкнула. Того несчастного, опустошённого человека, который мог только брать, а не отдавать.

Оля и после его принимала. Всегда, в любом состоянии, после того, как их отношения "возобновились" в Москве. Он сам ей позвонил зачем-то спустя какое-то время. Правда, они очень постарались стать друзьями. Никакого секса. И даже старались не вспоминать о том, что случилось тогда на пляже. Гурину почему-то казалось, что напомнив об этом, он Олю поставит в неловкое положение, смутит. И намеренно от этой темы уходил. Было между ними какое-то волнение, сексуальное притяжение, когда оставались наедине, но гнали это от себя, понимая, что этим лишь добавят проблем. Дорожили своими дружескими отношениями, хотя все вокруг считали их любовниками. А их же это лишь смешило. Правда, в глаза при этом старались друг другу не смотреть.