Мейси Ейтс - Требую перемирия

Кристиан проклял себя и сделал рывок, стиснув челюсти, когда его охватило блаженство внутри ее жаркой и влажной сердцевины, принявшей его в свои крепкие объятия.

Он снова чертыхнулся и качнул бедрами, погрузившись еще глубже. Аллегра ахнула от его грубого вторжения, и Кристиан выругался еще раз.

Сначала он двигался медленно, мягко, но потом самообладание покинуло его. Кристиан ускорил свои движения, подталкивая их обоих к моменту забытья, которого они так страстно желали.

– Тебе нравится? – прорычал он. – Тебе нравится, когда я внутри тебя?

– Да, – простонала Аллегра, опустив голову и слегка изогнув спину.

Кристиан провел пальцами по ее позвоночнику и между ее ягодицами. Она судорожно выдохнула и задрожала от его прикосновения. Кристиан начал ласкать ее там, где они были соединены в одно целое, доводя их обоих до безумия.

– Я не могу, – едва дыша, прошептала Аллегра. – Я больше не могу.

– Можешь, – прошептал Кристиан. – Дорогая, сделай это для меня.

Он вжался в нее еще сильнее и, обхватив ее за талию, провел пальцами по самому чувствительному местечку, которое так настоятельно требовало его прикосновения. И тогда Аллегра содрогнулась и уступила охватившему ее наслаждению.

Она тяжело дышала, и Кристиан мог сказать, что она обессилела.

Но он еще не закончил. Она требовала получить все, и он удовлетворит ее требования.

Одну руку он положил ей на бедро, другой схватил ее за руки и завел их ей за спину, стиснув ее запястья своими пальцами, словно железными наручниками, и продолжал вторгаться в нее, резко, безжалостно.

– Я не могу, – снова повторила она, и в ее голосе прозвучала отчаянная мольба, чтобы он остановился. Но она не сказала этого вслух. Не отказала ему. И он продолжал.

Ему хотелось остаться в ней навсегда, проникая в нее до тех пор, пока они не смогут дышать. Овладевая ею, беря ее всю без остатка, пока она не станет принадлежать ему, и только ему.

Кристиан чувствовал, что освобождение близко, и еще больше ускорил темп. Тишину пустынной комнаты не нарушало ничего, кроме громких шлепков, когда его тело ударялось в тело Аллегры, и тяжелого, сбивчивого дыхания, когда он подталкивал их обоих к пику наслаждения.

Оргазм Аллегры показался вымученным, а ее стон прозвучал как разбившееся на мелкие кусочки стекло. Кристиан освободился от собственного напряжения и содрогнулся, изливаясь в нее, помечая ее и делая своей.

А потом он рухнул на нее, ухватившись за подлокотник дивана. Их тяжелое дыхание эхом разносилось по комнате и звучало словно молитва, понятная лишь для них двоих.

– Я бы хотел, чтобы так было всегда, – хрипло сказал Кристиан. – Чтобы нам ничего не мешало.

– Ты имеешь в виду одежду?

Ее вопрос был таким невинным, и он впился в его грудь, словно заточенный кинжал.

– Я говорю о презервативе, – чуть резче, чем хотелось бы, ответил Кристиан.

– С ним другие ощущения?

– Да.

– Я не знала.

Кристиана охватило чувство вины. Конечно, она не знала. Потому что она занималась сексом только с ним, а он повел себя так безответственно.

Он пристально посмотрел на Аллегру. На ее припухшие от поцелуев губы, ее распахнутые искренние глаза, и вдруг понял, что ни о чем не жалеет.

Кристиан испытывал чувство восторга от того, что был единственным мужчиной, который овладевал этим телом. Он глянул на красные пятна на запястьях Аллегры, там, где он держал ее, и на следы красной помады, которую она оставила на его теле.

Да, он был настоящим мерзавцем, но не испытывал никакого чувства вины по этому поводу.

– Почему ты не хотел, чтобы я приехала сюда?

Кристиан сомневался, что ему понравится этот разговор.

– Здесь так красиво, – сказала Аллегра, поворачиваясь на спину и вытягивая руки над головой. На ее лице по-прежнему красовалась золотая маска, а пламя свечей освещало соблазнительные изгибы ее тела. Аллегра чуть изогнула спину, и ее грудь немного приподнялась, привлекая к себе еще больше внимания. Кристиану казалось, что он смотрит на прекрасный образец искусства, владеть которым у него не было никакого права.

– Если ты хочешь поговорить со мной, сними маску.

Она тут же выполнила просьбу, и в легкости, с которой она это сделала, таилась насмешка. Потому что маска Кристиана сидела намного прочнее.

– Так почему ты противился моему приезду? – повторила она.

– Потому что я не был здесь счастливым.

Кристиан не знал, стоит ли ей говорить правду. Он не делился воспоминаниями о своем детстве даже с Сильвией. И когда та спросила, откуда у него на теле эти едва заметные шрамы, Кристиан так и не ответил ей.