Мейси Ейтс - Требую перемирия

– Мои родители не считают, что развод может быть безболезненным.

– Согласен. Они ведь ревностные католики, не так ли?

– В их глазах я буду замужем за тобой до самой смерти, – помрачнела Аллегра. – А для тебя все так просто. Словно я могу взять и вырвать несколько лет из своей жизни, чтобы проторчать в каком-то испанском замке.

– Это не замок, а скорее вилла.

– А ты всего лишь герцог. Я должна была выйти за принца.

– Аллегра, но ведь не принц овладел тобой у стены. Я сомневаюсь, что ты жалеешь, что больше не можешь стать женой Рафаэля.

– Это все равно что признать свою ошибку, не так ли? – съязвила Аллегра. – Ведь наша помолвка – твоих рук дело.

– Я не ошибался, считая этот брак целесообразным. Но влечение сложно предугадать. Ты явно не пылаешь страстью к своему бывшему жениху.

– С чего ты взял? – густо покраснела Аллегра.

Кристиан пожал плечами:

– Тебе даже в голову не пришло, что ребенок может быть от него. Иначе ты бы не разорвала помолвку. Какой еще вывод напрашивается здесь, кроме того, что ты не спишь с ним?

– Может быть, ребенок и не от тебя тоже. Может, я сплю со всеми мужчинами, которых встречаю на вечеринках. И может быть, я уверена, что ребенок не от Рафаэля, только потому, что он слишком большой джентльмен, чтобы притронуться ко мне.

– Все еще пытаешься сделать историю из ничего?

– Возможно, я говорю правду. Возможно, я та самая вавилонская блудница. – Она вздернула подбородок и покачала головой. – Кристиан, ты совсем не знаешь меня. Ты до сих пор считаешь меня ребенком, а я уже взрослая. Мне двадцать два года.

Кристиан рассмеялся, внезапно почувствовав себя довольно старым.

– Такая древняя.

– Я только хотела сказать, что я женщина, а не девочка.

– Аллегра, я не питаю иллюзий насчет твоей женственности.

Он довольно улыбнулся, заметив, как зарделась Аллегра, и в нем снова вспыхнула страсть.

К Аллегре.

Но в его глазах такие вещи были неприемлемыми.

– Ты не один такой, – фыркнула она. – Многие мужчины знают о ней по собственному опыту.

Кристиан не верил ей. Но вместе с тем его злило, когда он представлял Аллегру с другими мужчинами. Единственным объяснением его ревности служило то, что она была беременна его ребенком. Ну и еще можно было прибавить тот факт, что Аллегра была первой женщиной, с которой он занялся сексом после довольно длительного периода воздержания.

– Возможно, ты так уверена в том, что это не ребенок Рафаэля, потому что ты была девственницей.

Он вспомнил тот момент, когда проник в ее тело. Она была такой тугой, что у него не осталось никаких сомнений. Хотя поначалу он воспринял ее крик как знак удовольствия, которое она переживала.

У Кристиана закружилась голова. Он должен был питать к себе отвращение, но вместо этого его охватило какое-то чувство триумфа… Кристиан не мог понять, что с ним происходит. Может, он до сих пор находился во власти какого-то колдовства.

Теперь Аллегра покраснела до корней волос.

– Что за глупости.

– Мне кажется, я попал в самую точку.

– Кто будет терять девственность таким образом? – Казалось, что она на грани истерики.

– Возможно, женщина, которую выдают замуж за нелюбимого человека?

Аллегра промолчала. Кристиан удовлетворенно откинулся на спинку кресла и стиснул зубы, сдерживая возглас победы.

– Значит, ребенок мой. Определенно.

– Я ничего такого не говорила.

– А тебе и не нужно. – Он пристально смотрел на Аллегру, стараясь не обращать внимания на жаркую лавину, клокочущую у него внутри. – Ты родишь мне наследника, моего законного наследника, сохранишь его репутацию незапятнанной, а потом можешь идти своей дорогой и жить так, словно ничего такого не случилось.

– Я еще не давала своего согласия! И неужели ты подумал, что я оставлю нашего ребенка с тобой?

– Надо полагать, наследник рода Акоста должен воспитываться в Испании.

– Что за глупости. – Аллегра скрестила руки под грудью, и Кристиан, как ни старался, не мог оторвать взгляд от ее мягких округлостей. – Я не оставлю своего ребенка. Вне зависимости от того, к какому соглашению мы придем.

– Может быть, после развода я поселю тебя в домике для прислуги.

– Ты не посмеешь.

– У тебя множество доказательств того, что я смею много чего, но ты все равно бросаешь мне вызов?

Она отвернулась, всем своим видом показывая, как сильно он оскорбил ее.

Дело не в том, что Кристиан никогда не замечал ее красоту. Она была слишком очевидной еще с тех пор, когда Аллегра была угрюмым подростком. Просто Кристиану казалось, что ее родные не улавливали ее настроение. Не замечали, как слегка мрачнело ее лицо, как только заходил разговор о ее предстоящем браке. Они не видели, как вспыхивали ее глаза, когда обсуждалось ее будущее.