Шэрон Кендрик - Неподсудная любовь

Она открыла крышку дрожащими пальцами.

На синем бархате лежало ожерелье: тонкая цепочка изящной работы с золотым кулоном в виде крохотной птицы. Цепочка струилась змейкой, завиваясь в кольца и сверкая подобно солнцу.

— Что это?

— Золотой орел, такой же, как и на флаге моей страны. Он символизирует свободу и силу, и только здесь можно увидеть его на привязи.

Как и сам Хашим, невольно подумала Сиенна, внимательно рассматривая тонкую работу и стараясь сдержать слезы. Сила и свобода от любых оков.

— Так… красиво.

— Можно, я помогу тебе его надеть?

Девушка кивнула, опасаясь произнести слова, которые потом не возьмешь назад. Слова любви, которые сделают расставание еще более болезненным.

Хашим приподнял ее тяжелые блестящие волосы и поцеловал нежную шею.

— Ты ведь хотел застегнуть ожерелье…

Ее слегка смущенный голос прогнал беспокойные мысли.

На миг их взгляды встретились, и сердце Сиенны пронзила боль. Отвернувшись и глядя в окно с отчаянием утопающего, путем отчаянных усилий пытающегося выбраться на поверхность, она увидела свой дом.

— Ну, вот и все! Спасибо, береги себя.

Хашим поцеловал кончики ее пальцев и бросил что-то шоферу на родном языке. Тот вышел из машины и достал из багажника единственную сумку.

Тонированное стекло медленно опустилось, девушка увидела блестящие черные глаза — единственное, что казалось живым на суровой маске любимого лица и, резко повернувшись, направилась к дому.

…Сдерживаемые невероятным усилием воли слезы хлынули по щекам безудержным потоком. Хорошо хоть Кэт не было дома, ко времени возвращения соседки Сиенна надеялась зализать раны.

Никто не заставляет есть, никто не проследит, спала ли… Никто не уговаривает, что не нужно плакать, что на свете полно мужчин… Может быть, только ни один не похож на Хашима.

На третий день Сиенне стало немного лучше. Она приняла ванну, помыла голову и уже надевала просторный черный свитер, доходящий практически до колен, когда в дверь позвонили.

Наверное, Кэт по рассеянности опять забыла ключи.

Девушка открыла дверь — и в шоке отшатнулась, увидев толпу фотографов, расталкивающих друг друга локтями. Многочисленные вспышки ослепляли, и кто-то ткнул микрофон прямо ей в лицо.

— Мисс Бэйкер! — раздался бойкий голос телевизионщика. — Шейху Кудамы известно, что вы позировали топлесс?

В первом выпуске появилась одна фотография — потрясенная Сиенна в дверях собственного дома, но во втором добавилась и другая — образ соблазнительной женщины на песчаном пляже.

Даже серьезные издания публиковали фривольные снимки, объясняя свою позицию переменой нравов на Ближнем Востоке. А более мягкая версия календаря разошлась по всей Англии в качестве приложения к телепрограмме.

«Ходят слухи, что шейх государства, где свято блюдут традиции предков, встречается с британской моделью. Великолепная брюнетка Сиенна Бэйкер…»

Журналистки обращались к читателям: «А как бы вы поступили, если бы ваш сын привел домой топлесс-модель?»

Не рискуя выходить из дома, Сиенна сидела на кухне с задернутыми шторами, когда вошла Кэт и вручила ей телефон с красноречивым выражением лица.

Взяв трубку, девушка услышала глубокий бархатный голос, всегда оказывавший на нее непостижимое воздействие.

— Сиенна?

Она невольно прикусила губу и крепко зажмурилась. Только бы не расплакаться.

— Да.

— Ты в порядке?

— И не спрашивай. А как у тебя дела?

— Журналисты все еще там? — поинтересовался Хашим, проигнорировав вопрос.

— Ну, не так много. Им надоело, что я постоянно отказываюсь с ними разговаривать.

— Отлично. Станешь отвечать на их вопросы, и они уже не отстанут.

— Но как же они узнали? Как снимки попали к ним в руки?

Хашим нахмурился. У него были подозрения, что кто-то в Кудаме информировал иностранную прессу о закулисной стороне жизни правителя. В постоянной борьбе за власть, в которую превратилось и без того непростое существование, прошлое Сиенны стало орудием, направленным лично против него.

— О подобных вещах всегда становится известно, — произнес мужчина, — рано или поздно.

Голос Хашима звучал устало, будто он знал о каких-то тайных сферах, о которых Сиенна и понятия не имела. Да, она не представляла, каково быть шейхом, но осознавала, что в таком положении очень сложно доверять людям.

— Догадываюсь…

Повисло напряженное молчание.