Люси Кинг - Огненные стрелы страсти

– Было время, когда и я плыла по течению.

– Неужели?

– Да, когда училась в художественном колледже.

Эмили нахмурилась:

– Но тебе же там нравилось.

– Я всегда считала, что хочу заниматься живописью, но уже через неделю занятий сходила с ума от скуки. А спустя несколько месяцев я поняла, что выбрала неправильный путь, но не могла признаться ни себе, ни тем более друзьям, что втайне мечтаю стать бухгалтером. Это было бы равнозначно поражению. Вот я и оставалась там, пока не умер папа.

Эмили не верила своим ушам.

– А я думала, что ты стала бухгалтером из-за меня.

– Лишь косвенно. Благодаря этой работе я могла заботиться о тебе, но она мне очень нравилась, и я сделала неплохую карьеру. Я думала, ты знаешь, – вздохнула Анна.

Эмили покачала головой:

– Я всегда считала, что ты ради меня пожертвовала тем, что тебе нравилось.

Анна мягко улыбнулась:

– Глупышка.

Эмили часто заморгала. Она никак не могла поверить, что чувство вины, которое она испытывала все эти годы, было напрасным.

– Разве они не великолепны? – пробормотала она, глядя на близнецов.

– Не хочешь подержать одного на руках?

– А ты мне позволишь?

Глаза Анны заблестели.

– Конечно. Я жду этой просьбы уже целую вечность.

Настойчивый звонок в дверь заставил Эмили покинуть мастерскую и направиться в дом. Поморщившись, она зажала уши ладонями. Похоже, этот посетитель не знает, что такое терпение.

Увидев через стеклянную дверь Люка, девушка остановилась посреди холла. Ее пульс участился, в сердце поселилась робкая надежда. Зачем он здесь? Чтобы извиниться перед ней? Сказать, что передумал насчет разрыва?

– Эмили, открой. Я вижу тебя.

Немного поколебавшись, Эмили подошла к двери и открыла ее.

Глаза Люка были холодными, лицо – сердитым, и все же сердце ее сжалось, когда она его увидела.

– Чего ты хочешь?

– Когда, черт побери, ты собиралась мне сказать?

Эмили мысленно обругала старшую сестру, любящую совать свой нос в чужие дела. Притворяться не было смысла.

– Я вовсе не собиралась.

Она попыталась закрыть дверь, но Люк сунул ногу в щель и силой ворвался внутрь.

– Очень мило с твоей стороны. – Встав у окна, он сложил руки на груди. – Когда ты узнала?

Освещенный вечерним солнцем, он был так красив, что ее тело немедленно заныло от желания.

– Три дня назад.

– Как это произошло?

– Хочешь, чтобы я тебе объяснила, откуда берутся дети?

Люк сердито посмотрел на нее:

– Мы же все время предохранялись.

Эмили вскинула руки.

– Может, в горячей ванне от презервативов нет толку. Может, один из них оказался бракованным. Кто знает?

– Может, ты?

– Ты же не думаешь, что я специально протыкала их иголкой?

Он поднял бровь, и Эмили вышла из себя:

– Да как ты смеешь? Ты когданибудь слушал, что я тебе говорила? Я хочу детей не больше чем ты.

Его взгляд стал еще более холодным, и внутри у нее все сжалось.

– Ну, разумеется. Ты очень боишься ответственности, и меня удивляет, почему ты до сих пор не прервала беременность.

Его слова так больно ранили Эмили, что ей стало трудно дышать.

Люк запустил пальцы в волосы.

– Прости. Это случайно вырвалось.

– Думаю, тебе лучше уйти.

– Я не оставлю тебя одну в таком состоянии.

– Ты не имеешь права находиться здесь и бросаться обвинениями, – заявила Эмили, сжав кулаки. – Между нами все кончено, забыл?

– Ты ждешь от меня ребенка.

– С чего ты взял, что это твой ребенок?

Его губы сжались в тонкую линию, лицо побледнело.

– Хорошо, он твой, – обиженно произнесла Эмили. – Иначе и быть не может. До тебя у меня больше года никого не было.

– Я имел право знать о ребенке. Почему ты не хотела ничего мне говорить?

Она вызывающе вскинула подбородок:

– Я отвечу на твой вопрос, если ты объяснишь, почему решил со мной порвать.

Его глаза сверкнули.

– Идет. Ты первая.

Эмили уставилась на часы на каминной полке.

– Я ничего тебе не сообщила, потому что до сих пор не могу свыкнуться с мыслью о беременности.

– Почему?

– Это не твое дело.

– А я считаю, что мое.

Его взгляд был таким пристальным, что она поежилась.

– Я никогда не хотела иметь детей.

– Изза чего?

– А как ты думаешь? – яростно бросила она. – Я чувствую себя виноватой в смерти своей матери. Я разрушила нашу прекрасную семью и не имею права на свою собственную.

Люк замер:

– Кто тебе это сказал?

– Никто. Я сама уже давно пришла к такому выводу.