Марджери Хилтон - Жестокий маскарад

— Вирджиния, ты решила больше не возвращаться? — нетерпеливо спросил Брент. — Если да, то ты, по крайней мере, могла бы написать мне, что хочешь развода и не желаешь больше меня видеть.

— Нет! — она вздрогнула, как от удара. — Я хотела сказать тебе, но когда я… когда мне… О, я не знаю, как объяснить! — в отчаянии воскликнула она. — С чего же мне начать?

— Успокойся, дорогая, — ласково улыбнулся Брент, — и послушай лучше меня. Мне пришлось провести настоящее расследование, чтобы разыскать тебя. Я знал, что ты отправилась в Перт, но юго-западная Австралия — довольно туманный адрес, к тому же, я понятия не имел, как фамилия твоей бабушки. Наконец, я решил дать телеграмму Анне. — Она невольно вскрикнула, и он жестом призвал ее к спокойствию. — На почте кто-то положил мне руку на плечо — это был дядюшка Чарли. В его лице ты обрела преданного друга, Вирджиния.

— Он очень помог мне, — пробормотала она.

— Да, знаю. Я был чрезвычайно признателен ему. Прости, что заставил тебя совершить такое опасное путешествие, да еще после болезни…

Вирджиния тревожно поглядывала на Брента, стараясь понять по его лицу, о чем он думает.

— Боже мой, ну почему ты молчишь? Ты думаешь, мне легко?

— Прости меня, Брент…

— За что?

— За все — за обман, за то, что я разрушила твою жизнь…

— И это все?

Вирджиния прикусила губу и опустила глаза.

— Сомневаюсь, что ты поверишь мне после такой чудовищной лжи, но между мной и Лансом ничего не было. Я тогда так перепугалась грозы, от тебя не было никаких известий, и когда пришел Ланс, я… — она перевела дух и добавила печально: — В тот вечер я потеряла надежду.

— Но ведь я… — он изумленно замолчал и схватил ее за плечи: — Я просил сообщить тебе о своем приезде, как только вернулся в Бангкок! Разве тебе не звонили?

— Днем мне передали, что вы задерживаетесь из-за дорожной пробки. Это все.

Брент порывисто встал и обнял ее.

— Теперь я понимаю, — взволнованно произнес он. — Боже, какой я дурак!.. Понимаешь, Вирджиния, пока я не видел, позвонить по телефону было для меня трудной задачей, если только кто-нибудь не соглашался помочь. Вот я и попросил Ширани позвонить тебе и сказать, что я задерживаюсь, что буду дома через час и что я люблю тебя.

Со сдавленным криком она уткнулась лицом в его грудь. Он бережно приподнял ее голову и нежно поцеловал.

Когда их губы, наконец, расстались, Вирджиния крепко прижалась к нему и зашептала, захлебываясь от нахлынувшего счастья:

— Меня? Не Анну? Меня? Ты любишь меня?

— Тебя, моя маленькая обманщица.

Он ласково погладил ее по голове.

— Я собиралась вернуться и рассказать тебе все, несмотря на… — она смутилась, чувствуя, как между ними снова встает незримая тень Ширани. — Ширани… говорила с тобой после того, как я уехала?..

— Да, — тяжело вздохнул Брент. — Боюсь, что в отношении Ширани я всегда был слеп. Я считал ее образованной молодой особой с блестящими способностями к медицине, но не видел в ней женщину в полном смысле этого слова. Рассказав мне обо всем, она ждала, что я буду потрясен, зол, взбешен! Конечно, я разозлился, но вовсе не на то, на что ожидала она. Затем я сказал, что знаю всю так называемую «правду» о тебе, и тут Ширани показала свое истинное лицо…

— Так ты знал! — ахнула Вирджиния.

— Что ты не Анна? — улыбнулся он. — Конечно знал, глупышка.

— Почему… почему же ты не сказал? Но как ты догадался?

Он снова улыбнулся и прижал ее к себе.

— Ты не раз выдавала себя. Анна не боялась насекомых, обожала коктейли и сплетни, много курила. Наконец, она не испугалась бы Ширани, а дала бы ей такую ядовитую отповедь, что только держись, — сухо добавил он.

— Да, но…

— Я все понял в нашу первую брачную ночь, — продолжал Брент, не глядя на нее. — Я понял, что тебя еще никто не целовал, хотел тут же сказать, что этот маскарад больше ни к чему, но почему-то не смог. Тогда я нашел спасение во временной ссоре, а сам задумался. Мне казалось невероятным, почти невозможным, что ты отважилась занять место своей сестры, но в то же время я совершенно точно знал, что ты не Анна. Я попал в затруднительное положение и не знал, как вести себя. Мне казалось, что ты сбежишь, не выдержав тяжести свалившейся на тебя ноши. Но время шло, и я понял, что ошибся. Сначала я пытался придумать, как заставить тебя признаться, потом стал приходить в бешенство всякий раз, когда вспоминал, что ты, должно быть, вышла за меня замуж из жалости. Я не верил, что ты в самом деле любишь меня, и, несмотря на это, чувствовал, что влюбляюсь сам. За три дня, проведенные в поездке, я пришел к окончательному решению — все должно открыться после операции. А потом… было уже слишком поздно…