Алекс Вуд: Канун Рождества

Дженнифер вошла в дом и принялась растирать озябшие пальцы. Мать с неодобрением разглядывала ее.

– Раздевайся, мой руки и присоединяйся к нам, – командным тоном произнесла Элисон. – Правда, мяса уже почти нет, но индейка еще осталась и салатов полно. Ты сама виновата. Надо приходить вовремя.

Дженнифер боролась с молнией на куртке и думала, что с большей радостью оказалась бы сейчас в своей квартирке с пустым холодильником, чем в щедром родительском доме, полном вкусной еды.

Нельзя сказать, что она не любила родителей. Элисон была властной, но заботливой матерью, которая недремлющим оком следила за всеми тремя детьми. Она умудрялась контролировать их и сейчас, когда Дженнифер, самой младшей, уже исполнилось тридцать два.

Во сколько ты приходишь домой после работы?

Зачем ты купила себе такую короткую юбку? Это неприлично.

Не забудь теплый шарф, на улице мороз. Подними воротник.

Эта губная помада тебе не идет.

Не пора ли тебе замуж? Мне нужны внуки.

От подобных вопросов не было спасения, даже когда Дженнифер переехала в отдельную квартиру. Мама, конечно, была в шоке – зачем уезжать из уютного, великолепно обставленного родительского дома в крошечную каморку под крышей, с ободранными обоями и неработающей плитой? Ей очень не хотелось отпускать от себя младшую дочь. Но Дженнифер впервые в жизни настояла на своем и теперь получала порцию материнских нотаций исключительно по телефону.

Но время от времени приходилось возвращаться в отчий дом. Элисон сурово блюла семейные традиции и по праздникам собирала в своей просторной гостиной всех родственников. Праздников было великое множество – дни рождения, годовщины свадеб, памятные даты семьи Купер. Не говоря уже о Пасхе, Рождестве и Дне независимости.

Старшие братья Дженни нередко намекали матери, что семья семьей, а немного свободы не повредит никому. Миссис Купер не желала ничего слушать. Она правила своим маленьким царством железной рукой, и даже жены братьев были вынуждены покориться несгибаемой воле Элисон.

Таким образом, быть членом семьи Купер было не только почетно, но и довольно тяжело. Дженнифер на секунду представила себе, какое впечатление ее властная мать могла произвести на Мэтью. Если бы только она не опоздала и была рядом с самого начала!

Ладно, что уж будет, уныло подумала Дженнифер, идя за матерью в гостиную. Не так уж я его и люблю.

– Всем привет. Извините за опоздание, – сказала Дженнифер, входя в гостиную.

Горели все двенадцать рожков большой хрустальной люстры. На белоснежной кружевной скатерти красовались всевозможные лакомства, приготовленные умелыми руками Элисон Купер. Но даже вид накрытого праздничного стола Дженнифер не вдохновил.

Все как всегда, вздохнула она про себя. Россыпь семейных фотографий на каминной полке, роскошные яства, от которых ломится стол и лопается живот, грустные лица братьев и отца, и сияющие глаза мамочки, обожающей, когда все родственники собираются под одной крышей.

Правда, на этот раз в традиционной рассадке за столом произошли небольшие изменения. По правую руку отца, напротив Элисон, сидел Мэтью и, судя по унылому выражению его лица, чувствовал себя не в своей тарелке.

На нем был парадный костюм в мелкую полоску, голубая рубашка и синий галстук с искрами, ее подарок на день рождения. Искры не гармонировали со строгим костюмом, и Дженнифер почувствовала раздражение. Зачем он нацепил этот галстук? Чтобы продемонстрировать, как ему дорог ее подарок (как будто она этого не знает)? Или ему попросту не хватает вкуса при выборе одежды?

– Дженни, садись рядом с Мэтью, – сладко сказала Элисон.

Дженнифер увидела, что им было уготовлено место во главе стола. Как жениху и невесте. Такой безобидный намек был вполне в духе ее матери.

– Извини, на работе задержали, – шепнула она Мэтью. – Никак не могла вырваться.

– Понятно, – кивнул он. – Но ты могла хотя бы позвонить и предупредить.

Дженнифер отвечать не стала. Конечно, свинство с ее стороны заманить Мэтью в гости и бросить на съедение матери. Она, наверное, подвергла его настоящему допросу.

Где учились, где работаете, сколько получаете, где живете …

Можно только надеяться, что мать не интересовалась его намерениями относительно нее.

Бедняжка Мэтью. Теперь он ее возненавидит. И пусть, подумала Дженнифер.

Она покосилась на сосредоточенного Мэтью, который с видом христианского миссионера, замученного североамериканскими индейцами, клал на ее тарелку кусочек индейки с хрустящей корочкой.