Нина Милн - Бесценный приз

Его слова плыли вокруг нее, голова кружилась, она никак не могла понять. Наконец она ухватилась за фразу «что бы ни случилось между нами».

— Между нами, между тобой и мной? — Впившись ногтями в ладонь, она расправила плечи. — Не понимаю. Никаких «нас» не существует. И что бы между нами ни было в прошлом, я не помешаю тебе принимать участие в жизни малышки.

— А я хочу, чтобы мы с тобой были вместе.

Его слова воскресили искру надежды — ту самую, которую, как ей казалось, она похоронила навеки. Оливия до боли закусила губу. Два месяца назад на тайском пляже он разбил ей сердце. Она не позволит ему причинять ей еще больше боли.

— Два месяца назад ты ясно дал мне понять, что это невозможно. Тогда тебе удалось меня убедить.

Он провел ладонью по лицу, потом по волосам — знакомый жест, от которого у нее заныло сердце.

— Два месяца назад я был идиотом.

— А сейчас?

— Сейчас я знаю одно: возможно, я идиот, но все же я — не мой отец. Я не хочу уходить от ребенка. И не хочу уходить от тебя.

Еще шаг — и он оказался рядом с ней. Теперь она могла бежать, только перескочив через спинку дивана. Но трудность в том, что бежать ей совсем не хотелось.

«Погоди, Оливия! Не бросайся ему на шею!»

Стараясь не дрожать, она развернулась к нему.

— Но ведь ты уйдешь. Ты уже ушел от Шарлотты.

— Да, ушел. Но последние недели я много думал. — Он потер затылок. — После того как мы с Зебом пошли разными дорогами, я долго плыл по течению.

Сама того не желая, она почувствовала, как сердце чаще бьется в груди; она представила себе невероятную боль, какую испытал он. Это гораздо хуже, чем быть нежеланным, неизвестным ребенком.

— Мне казалось, после того, как я женюсь, все само собой образуется, — продолжал он. — Потом я встретил Шарлотту. Она выросла в семье военного; у нее тоже не было корней. Ей, как и мне, отчаянно хотелось обзавестись домом. Мысли о семье так захватили нас, что мы решили, будто брак только в этом и заключается. Мы были влюблены в наши мечты, а не друг в друга. — Он наморщил лоб. — Ты что-нибудь понимаешь? Сейчас мне предельно ясно: только встретив тебя, я понял, что такое любовь.

— А что такое любовь?

— Когда тебе хочется быть с любимой все время. И когда можешь делиться всем и знаешь, что тебя не осудят. Когда наслаждаешься голосом любимой и запахом ее волос. — Он шагнул к ней еще ближе. — Я люблю тебя, Оливия. Я знаю, я все испортил, но, пожалуйста, поверь: я люблю тебя. Надеюсь, ты позволишь мне до конца жизни доказывать тебе свою любовь, я постараюсь ее заслужить.

Радость взорвалась в ней фейерверком, у нее закружилась голова. Она с трудом преодолела разделяющее их пространство и дотронулась до него.

— Адам, тебе не нужно заслуживать мою любовь. — Она положила руку ему на сердце. — Она уже твоя.

— Правда? — Его улыбка была ослепительной; он обнял ее за талию и притянул к себе.

— Правда. Я люблю тебя, Адам. Рядом с тобой я чувствую себя красивой, и мне нравится быть красивой. Для тебя. Мне нравится доверять тебе, чувствовать твою защиту и заботу. Мне нравятся смузи, которые ты для меня готовишь. Нравится, как ты даешь и берешь. Я люблю тебя, и этим все сказано. Люблю всем сердцем. И остальными частями тела тоже. — Она широко улыбнулась. — Правда! Оказывается, любовь — все-таки не иллюзия. Это желание быть с любимым, неважно где. Если не хочешь жить в доме, поселимся в номере отеля. Если хочешь, можем жить даже в палатке.

Адам покачал головой:

— Лив, неделя, которую мы с тобой провели в доме на Ко-Ланте, была волшебной. Я понимаю, неделя — очень маленький срок, но там стены ни разу не давили на меня. Я хочу большего. Я хочу ходить за покупками и набивать дом безделушками, которые мы выберем вместе. Кстати… — Он порылся в карманах и достал оттуда завернутый в папиросную бумагу пакетик, а потом снова заключил ее в объятия.

Оливия вскрыла пакетик и тихо ахнула. В коробочке лежало три серебряных брелока.

Закатав рукав, она расстегнула подаренный им браслет:

— Сейчас я их надену.

— Пивная бутылка — в память о нашей первой ночи вместе, цветок франжипани и кольцо.

— Кольцо? — Оливия оцепенела.

Адам кивнул и снова полез в карман. Он достал оттуда черную бархатную коробочку. Откинув крышку, опустился на колено.

— Лив, ты выйдешь за меня замуж?

Слезы радости выступили на глазах; улыбаясь от счастья, она кивнула:

— Да, Адам! Да!

Ее рука дрожала, когда он надел ей на палец кольцо с крупным бриллиантом. Потом она помогла ему встать. Даже в самых смелых мечтах она не могла предположить, что ей, Оливии Эванс, сделают предложение вот так!