Сара Нортон - Сейчас или никогда

— Мне так много нужно тебе сказать, — начала она наконец. — И я совсем не знаю, с какой стороны подступить...

— Кэт?

— Я должна рассказать тебе, что произошло после твоего ухода, — продолжила она, отстраняясь от него и садясь на кушетку. — Дэв, я... твой отец и я... мы беседовали...

Он кивнул:

— Да, я знаю. Отец сказал мне. Она удивленно посмотрела на него:

— Сказал?

Дэв снова кивнул:

— Он сказал... сказал, что разговор не был таким приятным, как ему хотелось бы, но он думает, что вы оба теперь понимаете друг друга намного лучше.

Кэтрин, склонив голову набок, пристально смотрела на Дэва. В его голосе слышались смущенные и обеспокоенные нотки, и слабая волна надежды всколыхнулась в ее душе. Неужели Артур Хэррингтон изменил свое мнение? Неужели он отступил перед ее решимостью?

— Я... я не понимаю, — осторожно произнесла она. — Что он тебе сказал?

Дэв пожал плечами:

— Он объяснил, что произошло между твоей матерью и им много лет назад. Об... об этом парне, Джиме вроде бы.

Кэтрин недоверчиво посмотрела на него, и ее щеки покрылись румянцем.

— Он так сказал тебе?

Дэв кивнул и засунул руки в карманы.

— Он, естественно, не собирался, но я не дал ему шанса увильнуть. Люди за соседним столиком не смогли сдержаться и не рассказать мне, что между вами что-то произошло...

Кэтрин с облегчением закрыла глаза и откинула голову на спинку кушетки.

— Слава богу, ты знаешь, — вздохнула она. — Я не представляла себе, как тебе сказать, что на самом деле сделал ей твой отец. Это было так жестоко...

— Ну же, любимая, давай не будем чрезмерно раздувать этот инцидент.

Кэтрин недоверчиво заморгала:

— Что ты сказал?

Дэв поднял руки, сдаваясь, и робко улыбнулся:

— Послушай, я понимаю: она твоя мать, и знаю, что женщины имеют склонность держаться вместе, но...

— Какое, черт возьми, это имеет отношение? — воскликнула Кэтрин, вставая. — Есть, в конце концов, такое понятие, как уважение к приличиям.

— Конечно. Но твоя мать сама знала, во что она влипла, Кэт. Она была совершеннолетней, а этот парень не давал ей никаких обещаний.

— Он говорил, что любит ее, Дэв...

— Люди многое говорят, Кэт. Но это не означает, что они должны платить за это всю свою жизнь.

Кэтрин открыла рот и вновь закрыла его. В горле до боли пересохло, и она тяжело сглотнула несколько раз, прежде чем вновь сделать попытку заговорить.

— Ты имеешь в виду, что за все должны платить только женщины?

Дэв пожал плечами:

— Я этого не сказал. Просто женщины имеют склонность к романтике, и иногда то, что они называют любовью, всего лишь означает, что два человека получают удовольствие друг от друга. Женщины должны научиться не смешивать приятную интерлюдию с чем-то более серьезным. И они должны научиться быть более предусмотрительными.

Казалось, каждый мускул ее тела напрягся.

— Более осторожными, ты хочешь сказать? Верно?

— Это одно и то же. — Дэв улыбнулся и открыл ей свои объятия. — Послушай, нам с тобой нет нужды спорить по этому поводу. Думаю, мой отец сделал единственное, что мог, хотя, полагаю, ты можешь с этим не согласиться. Я знаю, как ты близка со своей матерью...

Кэтрин покачала головой и отодвинулась от него.

— Это не имеет никакого отношения к нам с тобой, Дэв.

— Конечно же имеет, Кэт. Отец предупредил меня, что ты теперь настроена враждебно...

— Ты тоже так обо мне думаешь? — спросила она, внутренне радуясь тому факту, что еще в состоянии составлять фразы, пусть и совсем простые.

— Ладно, называй это как хочешь. Вероятно, ты просто слишком предана своей матери, и я прекрасно понимаю, как, должно быть, тяжело было тебе все это услышать.

— Понимаешь? — холодно переспросила она. Он кивнул:

— Разумеется. Но попытайся взглянуть на это с другой точки зрения...

— Джима, — спокойно подсказала она, и Дэв вновь кивнул:

— Правильно, Джима. Он пытался объяснить ей положение вещей, но твоя мать хотела все сделать по-своему.

— Что значит, «по-своему»? Объясни, ради бога.

— Помнишь, Кэт, я тебе говорил, что в каждой истории всегда есть две стороны?

Он продолжал говорить... Она знала, что он говорит, она видела, как двигаются его губы, мускулы его лица, но его слова казались ей смесью неясных тихих звуков. Это не мог говорить человек, в которого она была влюблена, которого любила и еще... и еще...

— Скажи мне только одно, — прошептала она. — Если бы это был ты?

Взгляд Дэва искал ее глаза.

— Ты имеешь в виду, если бы я попал в подобное затруднительное положение с женщиной?