Диана Першинг - Свет надежды

— Знаешь, парень, терпеть не могу, когда мною кто-то вертит.

— Я тоже. Но таковы правила игры.

— Это для вас все происходящее игра! Для меня это реальная жизнь! Ну ничего, Марле это на пользу не пойдет.

— Угу.

— На самом деле, ей же будет хуже.

— Я уж вижу.

— Я приняла решение!

Ивен шутливо вскинул руки вверх.

— Сдаюсь, сдаюсь! Вы меня убедили.

Крис сердито воззрилась на него. Глаза ее гневно сузились.

— Вы уж простите мне мою подозрительность, — медленно произнесла она, — но, по-моему, все так и было задумано. Сперва на меня сваливается нехорошая назойливая Марла, а славненький Ивен только цокает языком и приговаривает: «Ах-ах, как это невежливо!» А потом я размякну от вашего обаяния и подпишу все, что угодно. Так, да? Вы работаете в паре? Хороший коп против плохого легавого?

Ивен не удержался и фыркнул.

— Наверно, здесь мне полагалось бы обидеться. Но я не обижусь. Я говорил от чистого сердца, честное слово.

— Ладно, кончено.

Крис подошла к кофейному столику и принялась ставить пустые чашки на поднос.

— Крис!

— Мне надо убрать со стола. Хотите еще кекс? И для Марлы захватите. Ей ведь так понравилось. На самом деле, можете взять несколько — ее поклонников угостите. Я даже рецепт могу дать, если надо.

Ивен облокотился на спинку кушетки.

— «Только, ради всего святого, убирайтесь отсюда, да поживее», — закончил он ее мысль.

— Ну да, что-то в этом духе. Нам вроде бы больше не о чем говорить. Зря вы проездили.

— Разве?

— Ну да. — Крис не поднимала глаз от подноса. — Не удалось вам уговорить меня подписать договор с Марлой.

— И все же я приехал сюда не зря.

Ивен сказал это тихо и каким-то особенным тоном. Крис не выдержала, посмотрела на него — и тут же обругала себя дурой. Ах, эти глаза цвета волн южного моря! Она и не думала, что можно так много сказать всего одним взглядом.

Крис взяла поднос и пошла на кухню, не решаясь ничего сказать. Ей нужно было поскорее уйти от него на безопасное расстояние.

Ивен последовал за ней на кухню.

— Дай помогу, — предложил он.

— Не надо, он не тяжелый.

— Ну, тогда я просто пойду с тобой. Можно? Я больше не буду говорить ни о намерениях Марлы, ни обо всей этой затее с фильмом.

— О чем же тогда говорить? — усмехнулась Крис.

— Я думаю, нетрудно найти интересные темы. Особенно если мы поищем вместе…

— Извини, — сказала Крис, решившись положить этому конец, даже если придется выглядеть в его глазах невежливой. — Сейчас ребята вернутся, мне надо идти с ними в магазин за ботинками.

Она поставила поднос на стол и сунула посуду под кран. Кухня была маленькая, в углу стоял круглый деревянный стол, загораживающий собой черный ход, который вел во двор. Раковина, два стола, плита. Потрескавшийся белый кафель, местами протершийся линолеум. Кухню уже лет двадцать не ремонтировали — как, впрочем, и весь дом. Правда, было здесь какое-то старомодное очарование, и это отчасти искупало унылый вид кухни, — и все же Крис чувствовала себя неловко, словно Ивен узнал о ней какой-то постыдный секрет.

— Давай я буду вытирать посуду, — Ивен снял с вешалки тонкое, истертое посудное полотенце.

— А ты умеешь?

— Да уж как-нибудь…

Он улыбнулся ей, но Крис не хотелось улыбаться. Она полезла за мылом и мочалкой на полку под раковиной, занавешенную пленкой.

— Интересно, я видела какие-нибудь из твоих фильмов? — спросила она, просто чтобы нарушить молчание.

— Не знаю. Я пишу обычно детективные сценарии. Ну, иногда делаю какие-нибудь ленты для высоколобых, которые никто не смотрит, кроме кучки эстетов, и за которые почти ничего не платят.

— Да? И когда же ты в последний раз сделал такой фильм?

— Да уже давно, несколько лет тому назад. Жить-то надо, — усмехнулся Ивен. — Да ладно, чего обо мне говорить. Эти права…

— Ты обещал не заводить больше разговора на эту тему.

— Да я же тебя не уговариваю, честное слово! Просто хочу понять для себя, почему ты так уперлась. Может, все-таки объяснишь?

Крис хотела сказать все начистоту, но вовремя спохватилась… Нет, так не пойдет. Надо что-то ответить… Нет… Наконец она прислонилась к столу и пристально посмотрела на Ивена.

— Знаешь, не то чтобы я не любила, когда обо мне говорят, — задумчиво проговорила она. — На самом деле я ничем не хуже других, кого показывают по телевизору или берут интервью для радиопередач. Я люблю славу и внимание не меньше любого другого. Но то, что со мной случилось, это… понимаешь, это слишком личное. Я терпеть не могу, когда мне лезут в душу, копаются, исследуют… Понимаешь?