Трэйси Петерсон: Любит, не любит…

Почему-то Эдвин решил, что Аманда использует стол как щит. Может быть, чтобы издали, как бы из засады, понаблюдать за ним, насладиться видом его крепкого тела и широких плеч, которые он обрел благодаря увлечению регби. Когда Эдвин Феннесси уехал из Шотландии, ему пришлось оставить игру, но, переехав в Канаду, он занимался бегом и атлетикой, помня утверждение своего наставника о том, что вялость тела ведет к вялости ума.

Ученикам Николаса нравилось заниматься развитием и тела, и ума. Он не терпел лени и неотесанности. Режим был крутоватый, зато те, кто выдерживал, потом не знали, как благодарить Ника. Все, кто учился у него, присутствовали на похоронах и выражали свою скорбь от всего сердца. Поместье Кресроуд в эти дни было окутано печалью.

В отличие от вдовы.

Похоже, она не пролила ни слезинки с тех пор, как ее мужа положили в могилу. Голубые глаза Аманды были чисты и прозрачны, словно вода в горном озере.

— Славно мы застряли, да, дружище? — начала она без лишних вступлений. — Я получила иной вариант завещания.

На следующий же день после похорон? Времени она зря не теряла.

— Хотя Николас составил другой документ, уже после твоего отъезда, но мы — знаешь, Майкл согласился со мной, — решили придерживаться изначального варианта. Поэтому… Я благодарна тебе за готовность помогать Дому Максфилда, правда, в этом нет прямой необходимости. Я, безусловно, буду держать тебя в курсе насчет состояния дел. Можешь оставить мне адрес, по которому я могла бы связаться с тобой, если что… Мне кажется, это даже удобнее, чем звонить по телефону. Ведь во время моего звонка ты можешь, например, отдыхать.

— И все-таки, возвращаясь к оглашенному завещанию… — Эдвин охладил ее пыл. — Николас явно хотел, чтобы я находился в этом доме.

Аманда взглянула на него так, словно почувствовала какую-то уловку.

— Ну, ты же знаешь, у него это было на уме еще тогда, когда ты жил здесь. Не думаю, что Николас мечтал о том, чтобы ты оставил карьеру в Канаде ради сомнительного бизнеса в захолустье Шотландии.

— Николас никогда не связывался с сомнительными делишками. — Эдвин знал, о чем говорил. Правда, однажды его учитель все же влип в переделку, когда привел в дом жену. — Он был упрямым старым… — Феннесси осекся. — Упрямым, щепетильным и никогда не хотел признавать, что делает что-то не так.

— С чего это ты в последнее время взялся критиковать Ника? — заметила Аманда. — После…

— …После всего, что он сделал для меня? — продолжил Эдвин ее фразу. — Я очень уважал его, и кому это знать, как не тебе. Но это не означает, что я не замечал за ним никаких промашек.

Николас был противоречивым человеком, заводным, и иногда ему сносило голову. Он мог спорить с нищим из-за монетки в десять шиллингов, а в следующий момент расщедриться на ненужную вещь. Однако при всем при том Максфилд очень ценил время, деньги и энергию, причем настолько, что по возможности ни одно, ни другое, ни третье не тратил впустую.

— Так к чему ты клонишь? — Аманда едва заметно побледнела.

— Хорошо, давай начистоту. Я ценю устремления Николаса, поэтому возвращаюсь в Кресроуд, — заявил Эдвин.

Ее растерянный взгляд, чуть раскрывшиеся губы и лицо, на котором впервые проявилась хоть какая-то реакция, свойственная живым людям, давали понять, что ей нечего было ответить на это.

— Я съезжу в Канаду, закончу там дела и перевезу сюда все необходимое.

— Нет уж, подожди. Ты не можешь этого сделать! — Она наконец-то пришла в себя.

— Это почему же? — Эдвин недоверчиво сощурил глаза. — Ты что-то скрываешь от меня?

— Нет… Но тебе здесь не место!

Он еще более пристально уставился на что-то явно замышляющую женщину. Несмотря на то что он вел себя достаточно уверенно и вполне четко еще раз изложил все, касающееся его части в завещании, она отнюдь не выглядела загнанной в угол. Он решил предоставить слово молчанию, взглянул в окно, расположенное за спиной Аманды, потом снова перевел взгляд на нее саму.

— Нет места? — повторил он ее же слова. — Тогда позаботься о том, чтобы оно появилось.

Оба они прекрасно знали, что места в доме вполне достаточно. Тем более что комнаты для преподавателей редко были заняты. В общем, при желании можно было найти свободное пространство.

Эдвин встал и отодвинул стул. Он был уверен, что теперь его очередь прерывать беседу.

— Я сообщу тебе, когда все улажу в Канаде. А пока, — он нагнулся над столом так, что возвышался над ней, словно башня, — ты ведь не будешь принимать важные решения без меня, правда?