Светлана Оникс - Любовные каникулы

Ну, что касается Андрея, то понятно, кем он меня считает.

Журналисты: этим я симпатична. Потому как своей выходкой дала им богатую пищу для сенсационных репортажей.

Вот один из газетчиков, пронырливый, вертлявый, пробирается по дальнему проходу — прямо к моему незнакомому белокурому поклоннику, который все еще стоит там, прижимая к груди букет белых роз.

Сразу видно: эти двое давно знакомы. Корреспондент что-то оживленно лопочет, а его собеседник...

Он молчит, не слушая и не отвечая. Он не сводит с меня восхищенного взгляда, словно завороженный. Вот ему-то я точно не кажусь ни дикаркой-туземкой, ни избалованной богемной дивой. Я знаю такой мужской взгляд: этот человек видит во мне не обладательницу Золотого льва, не профессионала высокого класса, а просто женщину. Прекрасную и желанную.

Мне и приятно и досадно одновременно. Но все-таки в большей степени — приятно. Не знаю, как другим, а мне мужское восхищение придает сил. Точно глоток хорошего вина.

Тем более что парень просто великолепен. Если бы не смокинг, он походил бы на древнего викинга, эдакого скандинавского полукороля-полупирата. Именно такими, наверное, были те варяги, которых некогда наши предки-славяне призвали для того, чтобы отдать им правление землями русскими.

Пролезаю по ряду мимо Клаудии Кардинале и нечаянно наступаю ей на ногу. Она же — одаривает меня улыбкой и вдруг озорно подмигивает.

Грацие, Клаудиа! Спасибо, коллега! Я вмиг обретаю вновь присутствие духа.

А Андрей шипит сквозь зубы:

— Выпендрилась, да?

Молча хмыкаю. Пускай себе злится! Сегодня мне никто не сможет испортить настроение.

— Настенька! — цедит он. — Русская красавица!

Ах так?

— Подержи, пожалуйста! — невинно попросила я и поставила ему на колени сундучок с Золотым львом. — Недолго, я только сумочку найду.

Наверное, я поступила зло. Андрей побледнел. Он держал ладони над крышкой сундучка, боясь к ней прикоснуться. Это — чужая собственность, не его. Казалось, моя награда жжет ему колени. Вот-вот брюки прожжет до дыр.

А я, злорадствуя, долго, нарочито неторопливо, «искала» сумочку, копалась в ней.

И тут Андрей посмотрел на меня так жалобно, точно обиженный ребенок. Как будто пощады просил...

Мне стало стыдно. Захотелось его утешить, успокоить. Сказать, что его «Пригоршня» — настоящий шедевр. Честное слово, это было бы правдой! Действительно шедевр. Тонкий, умный, необычный фильм. Счастливы актеры, работающие с таким режиссером, как Арсеньев. И я, конечно, своей высокой наградой обязана ему.

— Андрюша... — начала было я.

Но тут великолепная Клаудиа Кардинале, сидящая по другую руку от него, коснулась сундучка с Золотым львом длиннющими пальцами в бриллиантах:

— Поссо? — вопросительно произнесла она.

— Простите? — Я не поняла.

— Ви позволить? — повторила она на ломаном русском.

— Да-да, конечно! — закивал Андрей и с видимым облегчением переставил ларец со своих коленей на ее.

Я удивилась:

— Вы говорите по-русски, синьора Кардинале?

— О! Я любить Россия! — ответила она. — Я любить русски чинема — кино!

Она так темпераментно жестикулировала, что я даже испугалась: вот-вот уронит мой приз.

— «Красная палатка»! — пояснила итальянская звезда.

Как же я забыла: Клаудиа снималась в совместной постановке. «Красная палатка» — старый фильм. Когда он вышел на экраны, я еще пешком под стол ходила.

Удивительная женщина: на вид — почти моя ровесница. Ни одной морщинки, и глаза сияют, как у шестнадцатилетней. Представляю, какие у нее массажисты и косметологи! Но и сама, конечно, не позволяет себе расслабиться. Скажем, наесться до отвала бисквитного торта. Умница, Клавушка, так держать!

Звезда распахнула ящичек — и драгоценный лев вспыхнул золотом, отражая лучи софитов. Клаудиа ласково погладила его, как котенка. Перегнувшись через Андрея, восторженно обратилась ко мне:

— Александра! Но пароле! Нет слов!

Итальянка вовсе не хотела, конечно, обидеть Андрея. Но для его болезненного самолюбия происшедшее оказалось настоящим ударом. Через него переговариваются! Его считают пустым местом!

Он вскочил и стал пробираться к выходу.

Я попыталась его удержать:

— Куда же ты, Андрюша?

Он раздраженно оттолкнул мою руку:

— Пойду немного прогуляюсь... несравненная Сандра!

Перед банкетом забежала в номер переодеться. Еле отбилась. Сразу навалилось журналистов — толпа!