Арлин Джеймс - Калейдоскоп счастья

Кессиди помотала головой.

— Ничего подобного.

— Да как ты смеешь так говорить? Ты забрала у меня единственного мужчину, которого я хотела получить.

Хотела получить, но не любила. Кессиди улыбнулась, подумав: «Понимает ли Бетина, что выдала себя?» Она скрестила на груди руки и вздернула подбородок:

— Мне жаль тебя.

— Что ты себе позволяешь? — накинулась на нее Бетина, подступая ближе и сжав кулаки.

Вильям аккуратненько втиснулся между ними и поспешно заговорил:

— Насколько может быть честен человек, нарушающий свои клятвы?

— Клятвы? — эхом отозвалась Кессиди. — О чем ты говоришь?

— Пол публично поклялся, что женится на Бетине. Он подписал бумаги. Но теперь сделал ловкий пируэт: отказался и убедил всю семью встать на его сторону. Он очернил Бетину перед ее родителями. Ты не должна допустить этого, Кессиди. Если не ради Бетины, то ради себя самой! Как ты сможешь доверять ему после этого? Как ты сможешь жить с ним, зная, что он сделал?

— Вы сумасшедшие, — медленно произнесла Кессиди. — Вы оба. Я не знаю, что случилось, но уверена, что Пол никогда не нарушил бы клятвы. Он не мог бы жить с такой виной. Он бы сразу отстранился от дел.

— Это он перед тобой притворялся таким благородным, — настаивала Бетина. — А в действительности готов на все что угодно, лишь бы получить то, что хочет.

— Тогда зачем он тебе? — сделала ответный выпад Кессиди. — Объясни! Если Пол такое чудовище, зачем ты так долго стараешься заставить его жениться на тебе?

Рот Бетины задергался, как у рыбы, выброшенной из воды. Наконец она нетерпеливо посмотрела на Вильяма и зашипела:

— Скажи что-нибудь! Убеди ее!

— О Господи! — выдохнула Кессиди. Они оба одержимы, и эта обоюдная одержимость свела их вместе. Одержимость не в любви, даже не в склонности друг к другу, а в жадности и гордыне. Они организовали заговор и сплели интригу. Вильям! Подумать только — она испытывала чувство вины перед ним. Она сама позволила ему взвалить на нее всю вину. — Это правда, — прошептала она. — Это правда.

Вильям торжествующе оглянулся на Бетину.

— Ты сделаешь это? — спросил он, бросаясь к Кессиди и хватая ее за руку. — Ты сделаешь это?

— Что?

— Ты скажешь Полу, что ничего от него не хочешь? Ты сделаешь это, Кессиди? Ты поможешь нам исправить страшную несправедливость? Ты теперь наша единственная надежда. Сделай так, чтобы я гордился тобой, хоть один раз. Сделай хоть это для меня!

«Хоть это»? Будто бы она не выполнила сотен, миллионов его просьб, чтобы завоевать его уважение. Она наконец начала понимать Пола и то, что он пытался ей сказать.

— Так вы не знаете? Не знаете, что я уже сделала то, о чем вы просите? — Глаза ее наполнились слезами, и она уставилась на брата. — Ох, какая я дура! — прошептала она. — Вы правы. Ради меня он был готов отказаться от всего, чего вы так жаждете: своего бизнеса, карьеры, даже лишиться доверия и уважения семьи. Ради меня. А я выгнала его!

Вильям побледнел.

— Когда? — Он вновь затряс ее, на этот раз грубо. — Когда это было?

Кессиди покачала головой.

— В д-два. Около двух.

Вильям выпустил ее, словно обжегшись, и посмотрел на Бетину.

— Это было до того, как он позвонил мне. До того!

Бетина обхватила голову руками, глаза ее стали безумными.

— Что мы теперь будем делать? Что теперь делать?

— А ничего.

Кессиди резко обернулась. В дверях стоял Пол. Ноги у нее сделались ватными, но она, спотыкаясь, двинулась к нему. Он шагнул ей навстречу и крепко прижал к себе.

— Пол!

— Все в порядке, дорогая. Ты была права. Мы свободны. Не так, как ты думаешь, но свободны. Я бы отстранился от дел. Я даже письмо написал и отдал его семейному совету. Это было единственным решением, с которым я мог жить, но мои родные, видишь ли, так же преданы мне, как я им. Когда они поняли, что я люблю именно тебя, они предприняли кое-какие шаги. — Пол поднял тяжелый взгляд на Бетину. — Они отдали мне свои акции, и теперь Бетина не имеет никакой власти ни надо мной, ни над компанией.

— Нет! — взвизгнула Бетина. — Нет!

— Они сделали это, — спокойно заверил ее Пол. — Для тебя все кончено. Я предлагаю вам обоим немедленно уйти. В противном случае Тони вызовет полицию. Не правда ли, Тони?

Кессиди совсем забыла о своем молодом помощнике. Она оглянулась — Тони стоял, прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками.

— Не правда ли, Тони? — повторил Пол. Юноша сердито глянул на него, но потом оттолкнулся от стены и кивнул: