Гвендолин Кэссиди - Ветка омелы

— Я знаю. Можешь не напоминать мне об этом, — вежливо ответил Эрик.

Он вошел в комнату, и Фейт судорожно сглотнула, стараясь не выдать свое состояние. При взгляде на Эрика на нее нахлынули воспоминания. Ее пальцы и губы помнили каждый миллиметр его тела. Фейт охватило непреодолимое желание и тоска. Боже, как давно все это было!

Эрик уселся напротив нее, закинув ногу на ногу, так что брюки туго обтянули его бедра. Он будто провоцировал Фейт, чувствуя ее состояние.

— Итак, ты явилась сюда на крестины, — сказал Эрик, не пытаясь скрыть ехидства. — Надо же, проделала такой путь, чтобы участвовать в мероприятии, в котором тебе не отведено никакой заглавной роли.

— Фейт пришлось долго уговаривать, — заметил Гюстав. — Как единственная близкая родственница Эвелины она…

— Между ними нет кровного родства, — перебил его сын.

— У Эвелины свое мнение на этот счет, — заявила Фейт, из последних сил стараясь сохранять самообладание. — Она и к тебе относится по-родственному, несмотря на твое неприятие.

— Давайте не будем затрагивать эту тему, — спокойно попросил Эрик. — Как ты нашла своего нового братца?

Заглянула в колыбельку и нашла, чуть не ответила Фейт, но удержалась от сарказма.

— Никки очень хорошенький, точная копия своего отца. — Фейт с улыбкой взглянула на Гюстава. — Вы можете им гордиться.

Тот улыбнулся в ответ и вздохнул.

— Вот только жаль, что я буду глубоким стариком, когда он подрастет.

— Все зависит от вас. Недалеко от меня живут два пенсионера, им около семидесяти. Так вот, один выглядит глубоким стариком, поскольку сам воспринимает себя таким, а другому не дашь его лет, так как он старается не вспоминать о возрасте.

— Значит, мне надо следовать примеру второго. — Гюстав засмеялся.

Эрик промолчал, но его усмешка была весьма красноречивой. Фейт постаралась не обращать на него внимания — она ведь скрыла, что первый старик страдал артритом, а второй был здоров. Но Поставу такие нюансы знать ни к чему, главное, он понял ее намек.

Наконец появилась Эвелина. Она была в шелковом платье в полоску и выглядела, как всегда, отлично. Беременность и роды почти не отразились на ее великолепной фигуре.

— Развлекаетесь, дети мои? — спросила она, переводя взгляд с Фейт на Эрика. — Мне, как обычно, дорогой, — садясь, обратилась она к мужу. — Сделай двойной, пожалуйста. Мне надо взбодриться после того, как я целый час кормила Никки. Из бутылочки, дорогуша, — с усмешкой пояснила она, перехватив удивленный взгляд Фейт. — Грудью я кормлю раз в день, но искусственное вскармливание ничуть не хуже.

— Эгоистично лишать ребенка материнского молока, учитывая, насколько для него это важно, — заметил Эрик.

В голубых глазах Эвелины заиграли насмешливые огоньки.

— Что ты в этом понимаешь?

Эрик пожал широкими плечами.

— Всем известно, что ребенок, вскормленный матерью, намного опережает по развитию искусственника.

Фейт поняла, что стычки с мачехой, должно быть, вошли у Эрика в привычку, но Эвелина благоразумно не стала ввязываться в пререкания. Гюстав, похоже, смирился с такой ситуацией. Если Эрику так уж претил выбор отца, он мог бы подыскать себе другое жилье, думала Фейт. Зачем Эвелине терпеть его выходки?

Она посмотрела на Эрика, стараясь не отводить глаз под его насмешливым взглядом, и покраснела, когда он опустился на глубокий вырез ее платья. Эти мгновения показались ей вечностью. Она почувствовала, как набухли ее соски при воспоминании о ласках Эрика, и по его кривой усмешке догадалась, что он прочел ее мысли.

— Жером появится здесь до крестин? — спросила Фейт светским тоном.

— Они с Констанс обещали приехать завтра к нам на ланч, — сказал Гюстав. — Констанс предпочитает проводить дома последние недели перед родами.

— Еще одно дитя медового месяца, — заметила Эвелина. — Хотя, наверное, запланированное — в отличие от нашего.

Фейт покоробили эти слова. Они вовсе не прибавят Эвелине уважения со стороны Эрика и явно неприятны Гюставу.

— Это благословение Божье, — постаралась замять возникшую неловкость Фейт. — Мне так хочется поближе познакомиться с малышом, когда он проснется! У него чей цвет глаз?

— Сначала они были голубые, но очень скоро потемнели, — пояснила Эвелина. — В нем все больше сказывается кровь Кьюте.

— Но характер у него материнский, — с теплой улыбкой добавил Гюстав. — Ему всего двенадцать недель, а он уже требует, чтобы все было по его.